Приключения в опере

Идеи Колобова, которые вынашивались на протяжении многих лет, зафиксированы в его клавире и партитуре. Режиссеру Юрию Грымову и дирижеру Феликсу Коробову оставалось лишь определиться в деталях и приступать к осуществлению намеченного. Поскольку дискутировать с потусторонним миром мы не в состоянии, приходится принимать данную версию – с купюрами хоровых сцен, речитативов, традиционной чехардой с увертюрой, которая идет не в начале, а перед второй картиной. Все изменения делались с целью вывести на первый план любовную фабулу, максимально задвинув на третий план историко-политический контекст эпохи Ивана Грозного.

Предполагалось, что главной «изюминкой» постановки станет приглашение Юрия Грымова – человека, далекого от специфики оперной режиссуры: это также была идея покойного маэстро, который тем самым хотел избежать каких-либо стереотипов. Получилось совсем наоборот, и работа постановщика свелась скорее к обычной «разводке» артистов. Что касается концепций, то Грымов попытался внести свою лепту в процесс «пересмотра» авторского замысла. Он перенес свои симпатии с Марфы, царской невесты, невинной жертвы обстоятельств и интриг, на Любашу – женщину земную, которая во имя спасения любви к опричнику Григорию Грязному готова на убийство соперницы. Приглянулся ему и Бомелий – немец-лекарь, щедро раздающий в опере смертоносные зелья. В трактовке режиссера, Бомелий становится чуть ли не Мефистофелем, появляясь в окружении малоприятной свиты в камуфляжных костюмах.

Вообще массовке отдано здесь гораздо больше внимания, чем рисунку ролей главных героев. Артисты хора постоянно в движении, изображая то монахов – хор «Да молчит всяка плоть», открывающий оперу, – то опричников, которые лихо отплясывают под звуки увертюры, а потом, переодевшись в цивильную одежду, лихо катаются на коньках, то темных приспешников Бомелия, возникающих чуть ли не из преисподней. А вот главные герои несуетны и неспешны: вероятно, понимая, какое это трудное дело – петь чисто, красивым голосом, режиссер во время сольных номеров позволяет им статично стоять на авансцене, развернувшись в зал.

Пестровато оформление «Царской»: сценограф Владимир Максимов выстроил многофункциональную конструкцию, по форме напоминающую то ли песочные часы, то ли клетку. Она служит обиталищем и Грязному, и семейству Собакиных, и Бомелию. На фоне этой современной «архитектуры» дефилируют герои оперы в костюмах эпохи Ивана Грозного, выполненных художницей Марией Даниловой.

Однако не стоит забывать, что в оперу ходят не только смотреть, но и слушать. И если музыкальная часть на высоте, то при самой банальной режиссуре и даже при отсутствии оной (что, собственно, и наблюдалось в данной постановке), премьеру можно считать состоявшейся.