Добродушно и скучно

«Три маленькие пьесы для добродушного театра», как написано на афише и в программках «Школы современной пьесы», может быть, и добродушные, но очень скучные. Выбрать из них, которая получше, которая похуже, не удается. Все «похуже». И «Развод по-петербургски», где старый приятель, в шестой или седьмой раз расставшись с очередной женой, приходит за утешением к подруге юности и оказывается в ее постели. И «Список Шилкиных», в котором польская жена и русский муж ссорятся и мирятся из-за русско-польских приоритетов. И «Не делайте бисквиты в плохом настроении» (кажется, миниатюра все-таки получше других), где провинциал кондитер, лауреат конкурса бисквитов, надеется утешиться в Северной столице легкодоступным сексом, а вместо того утешает сладким пирогом готовую к самоубийству неудачницу-поэтессу, с внешностью «роковой» итальянской звезды, на самом деле – встрепанную беленькую девчонку с прозаической фамилией Капустина.

Зал «Школы современной пьесы» был полон по многим причинам. Во-первых, театр Иосифа Райхельгауза – один из самых посещаемых в Москве. Во-вторых, автора, петербуржанку, талантливого критика и театроведа Татьяну Москвину в столице знают и уважают. Одна-единственная за последнее время в обширной статье с продолжением она смогла сказать правду о московских пошляках «при театре», о новой поросли «купленных-прикормленных» критиков-пиарщиков и воспеваемом ими «новом театре».

Очевидному интересу к премьере поспособствовало и громкое имя постановщика – тоже «недобренького», тоже талантливого Станислава Говорухина, недавно так сильно ударившего по сердцам и остаткам совести своим «Ворошиловским стрелком».

И актеров, в особенности – актрис триптих Москвиной – Говорухина собрал не последних. Уже получившая первую славу талантливая Ольга Гусилетова, недавно замечательно сыгравшая «хромоножку» – Марью Лебядкику в нелепых и претенциозных «Бесах» Александра Гордона. В прошлом – вахтанговка, почти кинозвезда, одаренная и привлекательная Дарья Михайлова. Эффектная, пластичная Анжелика Волчкова (нынешняя Нина Заречная в чеховских вариантах «Школы современной пьесы»).

Было известно также, что жюри конкурса современных пьес при театре Райхельгауза под председательством снисходительного к новым авторам Сергея Юрского отметило драматургический дебют Москвиной поощрительной премией.

И все-таки, все-таки!.. Смешно повторять, что писать талантливые статьи и книги совсем не то же самое, что пьесы. И знание, как их писать не нужно, не помогает. И профессия кинорежиссера сильно отличается от профессии режиссера театрального. Миниатюра на сцене и литературно, и постановочно, и актерски требует особой энергии, концентрации, стремительности, еще и вкуса; изящества, даже если она «сработана» в жанре лубка или карикатуры.

«Пустяки» или «недостаточные пьесы», наверное, надо играть совершенней, чем хорошую театральную литературу. Тогда возможен результат. И так много крат бывало в истории нашей сцены.

Здесь же – в «добродушном театре» на Трубной у Райхельгауза – играют бедно и вяло. Плохенькие тряпичные декорации-занавески (художник Борис Лысиков). Костюмы – как из подбора. Спецназовская пятнистость в первой новелле; нейлоновая фактура и бело-алые контрасты с претензией на европейский шик – во второй, русско-польской; чернота и мохнатость кавказской бурки (от платья до парика) – в заключительной, третьей. (художник Виктория Севрюкова.)

Из режиссерских проявлений – тапер за пианино на сцене. (Играет дама, но в программке поставлено сверхпопулярное имя Левона Оганезова).

На происходящее и звучащее со сцены вполне благожелательный, оптимистически настроенный зал лишь подхихикивает время от времени.

Разумеется, театр имеет право ставить, что хочет. (Слава богу, пока еще разрешено!) И известный критик может писать пьесы, если ему угодно. Но спектакль, о котором идет речь, не поднимается выше средней антрепризы. Актеры играют много хуже своего обычного уровня. Не воодушевляясь! Гусилетова криклива и груба. У обаятельной Дарьи Михайловой можно отметить лишь хорошо освоенный польский акцент. Волчкова – не смела, не ярка в своей трагифарсовой роли. Теряет жанр.

О мужчинах – Георгии Мартиросьяне, Владимире Шульге, Юрии Чернове – вообще говорить не приходится. Карикатурят, юморят, жмут изо всех сил.

Антрепризный уровень проникает на сцену репертуарного театра и все заметней как явление времени. И разочаровывает.