Виктор ДАНИЛОВ-ДАНИЛЬЯН

Россия – страна резких контрастов и разительных парадоксов. Мы занимаем второе место в мире по водным запасам, о чем другие страны не могут и мечтать. В то же время почти половина питьевой воды в России не соответствует санитарным нормам, а в промышленных регионах она вообще непригодна для питья. Получается, что толку из всего этого богатства немного, и мы никак не можем сообразить, как им все-таки распорядиться.

Недавно правительство одобрило проект нового Водного кодекса. Считается, что принятие этого документа поможет кардинально изменить ситуацию, во всяком случае в части контроля за водной средой. Здесь сложилась крайне сложная, опасная ситуация. За последние три года некогда более-менее цельная система контроля за водной средой оказалась почти полностью разрушенной, и теперь мы плохо знаем, что творится с нашей водой.

Но что может изменить новый Водный кодекс, если в стране отсутствует система исполнения закона в принципе? У нас любой закон может не выполняться, что, собственно, и происходит. Какой тогда смысл в принятии очередного закона? А проект Водного кодекса содержит ряд принципиально новых моментов. Он предполагает строгое регулирование таких видов деятельности, которые раньше вообще не подлежали регулированию. Понятно, что под этот закон необходимо создать соответствующие структуры. Прежде всего это касается средств мониторинга и контроля, которых у нас явно недостаточно. Бессмысленно говорить о проблеме качества воды, когда система контроля на водозаборах и мониторинга водных объектов дает сейчас информации раз в шесть меньше, чем в 1990 году.

Чрезвычайно актуальным стал вопрос создания современной, а стало быть, эффективной системы управления водным хозяйством России. В основе такой системы – разграничение ответственности между органами власти. Во-первых, за мониторинг водных ресурсов. Во-вторых, за контроль водопользования. Административное управление следует строго отделить от хозяйствования. В идеале управлять водными ресурсами нужно по бассейновому принципу. Сейчас здесь, мягко говоря, странная картина. В России насчитывается десяток крупных рек – здесь бассейновые управления формально существуют – и еще полтора десятка таких, относительно которых правомерно ставить вопрос о создании подобных управлений. Однако зоны ответственности управляющих административных структур не совпадают ни с границами бассейнов рек, ни с границами экосистем. Например, Красноярский край простирается от таймырских тундр до Минусинской котловины – сельскохозяйственной житницы Сибири, но при площади без малого два с половиной миллиона квадратных километров не охватывает полностью бассейн Енисея, хотя «прихватывает» кое-что от бассейна Лены. Существующая административная схема управления разрезает природные системы на куски, а сшить эти куски некому. Сделать так, чтобы административное деление совпало с бассейновым или, скажем, экосистемным, невозможно, да и не нужно. Но необходимо на федеральном уровне заниматься координацией работы управляющих органов субъектов Федерации в части природопользования и охраны окружающей среды. К сожалению, эта работа практически не ведется, да и в федеральных округах такие задачи на деле не решаются.

Если этого не произойдет, качество воды едва ли улучшится, не говоря уже о повышении эффективности использования наших водных богатств.





Автор – директор Института водных проблем Российской академии наук.