Глоток свободы: мексиканские болельщики поили текилой московскую полицию

Веселый пост о том, как веселились мексиканские болельщики в московском метро опубликовал в ФБ журналист Михаил Дубровский:

«Бронзовая собака с отполированным носом на «Площади революции» думала, что видела всё и всех, но тут пришли мексиканцы. И началось. А я подвернулся свидетелем. Сначала они всем наркокартелем - человек 20 - фотографировались с бобиком банально, в одиночку или по двое, растопырив пальцы в "виктории" и лыбясь в камеру. Потом группами и натянув сомбреро - себе на кочан, собаке на уши, красноармейцу на буденовку. Затем овчарку дополнительно декорировали флагом Мексики, а бойца - многолитровой бутылкой текилы. Из которой нам всем потом и налили в пластиковые стаканчики: скульптурам за терпение, а мне за работу по съемке безобразия на мобильные телефоны.

Когда вся Мексика Москвы, расположившаяся лежа, на корточках или стоя и обхватив друг друга, собачку и бронзового кинолога за винтовку, уши, лапы, талии, головы и остальные части тела была запечатлена по нескольку раз, я был уверен, что отпустят. Не тут-то, быдло. Некто чернявый с усами и перегаром и мулатка с выдающимся декольте, мурлыкая что-то вроде "грасияс, сеньорас, пер фавор" уже выводило к компании главный приз - двух ментов в черном с огромным сторожевым овчаром на поводке.

- Заберут, - подумал я. - Замучают, - подумали менты. - Мне уже памятник на могиле поставили, - меланхолично заметила собака, заметив собаку, и нервно зевнула. У кого-то, наверное, выложена эта дикая фотосессия. Две зверюги, живая и бронзовая, с флагом и бутылью текилы. Мексиканки со всех сторон облепившие ошалевшего полиса в сомбрере, уже со следами помады на физиономии. Сильно пьяный мекс напяливает футболку своей сборной на полицейскую овчарку, а та обреченно смотрит на него с выражением морды "отстань, а?".

Полицейские, тоскливо отказывающиеся пить с иноземцами из горла или одноразовых стаканчиков. В вагон я сумел сесть только минут через 20, когда фантазия мексиканцев иссякла, и полицейские удалились - с собакой, покрытой мексиканским флагом как лошадь попоной. Вот такая вышла Карацупа.»

А вот другой журналист, Евгений Левкович в своем посте на ту же тему обратил внимание на тот прискорбный факт, что после окончания чемпионата, все в стране вернется на круги своя, и такого рода эпизоды будут вспоминаться и передаваться из поколения в поколение, как волшебная сказка, не имеющая ничего общего с суровой российской действительностью:

«Ещё одна примета времени: метафизический дуализм. Представитель МИД Захарова, рассказывающая финским журналистам о том, как Запад обманул Россию и окружил её колючей проволокой, и иностранцы, гуляющие по райской, гостеприимной, свободной Москве, и не верящие своим глазам.

Мы – в плей-офф чемпионата по заборам, заграждениям и запретам, но то внутренний чемпионат, в котором пенальти в ворота гостей не ставят. Им можно собираться больше трёх, пить текилу на улице, громко петь, танцевать, играть на банджо, бить в барабаны, виснуть на фонарных столбах, «мешать проходу граждан» – а граждане, оказывается, только рады.

Это-то и страшно. Улыбаться и быть свободным – это и есть главная «угроза национальной безопасности». Иностранцев, у которых это в крови, месяц можно потерпеть. Главное, чтобы наши не заразились, не привыкли.

Когда закрывалась Олимпиада-80, многие советские люди плакали. Знаю об этом по рассказам отца, который был одним из режиссёров фильма «О, спорт, ты - мир!». Фильм был абсолютно пропагандистским, и единственное, что было в нём живого - как раз слёзы в день закрытия. Плакали по-настоящему. Съёмочная группа плакала. Зрители плакали. Наши тренеры и спортсмены плакали. Люди на улицах плакали.

Но главной причиной этих слёз был, конечно, не отъезд Теофило Стивенсона или Алана Уэллса, а возвращение в серую и беспросветную, без улыбок, кока-колы, дефицитных товаров и обходительных ментов страну. Из нынешнего чемпионата мира я буду вспоминать только иностранцев, которые вновь привезли с собой кино о другой жизни.

Если они научат русских болельщиков с медведЯми петь что-нибудь кроме «Катюши», и если под ритмы сальсы ещё и обменяют украинских заложников - я вообще буду считать миссию этого мундиаля выполненной.

А так футбол - говно, конечно...»