Путем Рахметова

Они говорят, что хотят изменить мир и что добиваются справедливости не для себя, а для всех. Но при этом мир разделяют на обычных людей, у которых цель жизни – построить дачу, и на небожителей, которые не боятся смерти и которым доступны неведомые тайны. И видят себя продолжателями дела революционеров девятнадцатого века.

Дрова для печки Лимонова

Московский клуб «Билингва» оцеплен милицией. Внутри заняты все стулья, посетители толпятся в проходах. В рассчитанном на 50 человек зале собралось в три раза больше людей, в основном молодежь. На сцене – Эдуард Лимонов в кольце охранников. Он читает лекцию о русской литературе и истории. «У вас всегда столько милиции?» – спрашивает он главного редактора интернет-издания «Полит.ру» Виталия Лейбина. «Нет, только когда вы», – отвечает Лейбин.

Вождь рассказывает, что больше всего книг – восемь – он написал в тюрьме. И зачитывает фрагмент одной из них, эссе «Нора и Родина». «Россия – страна квартир. За квартиры здесь убивают... Наши дети зачаты в искусственном климате квартир. Инкубаторские, они быстро пухнут и растут как на дрожжах у горячих радиаторов, играют в скучном пространстве, взрослеют не на воле, а в этих вольерах для человека... В известном смысле у них нет Родины. Их родина – это щель между кроватью, шкафом, ковром, грузными телами папки и мамки». В зале тишина. Все заворожено слушают. «Государство давало квартиры только хорошим гражданам. Трудолюбивым, безропотным. Тем, кто держал язык за зубами. Вот они имели право на секс, танцы и видео в холодном климате. У меня не было норы. Но государство любезно предоставило мне койку в архитектурном памятнике XVIII века – в СИЗО Лефортово». Зал взрывается аплодисментами.

Эдуард Лимонов рассказывает, что история движется теми личностями, кто «что-то вложил в развитие вида, а не построил себе квартиру, дачу, отполировал ручки». Что люди, которые не боятся смерти, – это «люди высшего класса, небожители». Лидер НБП восхищается Рахметовым, персонажем из романа «Что делать?», который спал на гвоздях. Рассказывает о студентах XIX века, которые ходили в народ, а их за это судили. И тогда они стали убивать чиновников, а потом убили и царя.

Один из присутствующих спрашивает: «Вы говорили о людях, которые не боятся смерти. Вот шахиды не боятся смерти…». Эдуард Лимонов отвечает, что «можно сколько угодно ронять слюни, что терроризм – это отвратительно». Но на самом деле терроризм – это «война бедных». Потому что «богатые воюют боеголовками, а бедные – своим телом». Пожилой мужчина обращается к охранникам лидера: «Молодые люди, не думаете ли вы, что вы – дрова в печке Эдуарда Лимонова? И еще будете охранять ларьки тех, кого вы обличаете?» Молодые люди молчат. «Это не тема лекции», – отвечает вождь.

После лекции Эдуард Лимонов выходит в окружении охранников. Вокруг – нацболы и милиция. По пути к машине в него летят яйца, рядом взрываются петарды. Вождя запихивают в машину и увозят. Толпа бежит в переулок бить тех, кто бросал яйца. Милиционеры бегут за ней. Никого догнать не удается. По телефону сообщают, что с вождем все в порядке.

Дорога революционера от Ленина до Сталина

Собрания столичных нацболов проходят в помещении московского горкома КПРФ. После того, как минувшим летом «лимоновцев» выселили из третьего по счету «бункера», своей штаб-квартиры у партии нет. Раньше нацболы собирались в подвалах, теперь – на верхнем этаже пятиэтажки. В зале около полусотни кресел, кафедра, пианино, огромный белый бюст Ленина и переходящее знамя победителя социалистического соревнования. Лидер московской организации НБП Роман Попков, выступая, ходит от одной стены к другой, от портрета Ленина в костюме с кепкой в руке до портрета, увешанного орденами Сталина в форме генералиссимуса.

Большинство присутствующих – студенты или старшеклассники школ. Есть несколько взрослых мужчин. Девушек примерно вдвое меньше, чем парней. Анатолий Тишин, отец осужденного за акцию в Минздраве Григория Тишина, рассказывает корреспонденту «НИ», что в московском отделении НБП числятся пять тысяч человек и что к членству в партии подход очень свободный. Есть те, кто заявления о приеме в партию написали, но ни на какие мероприятия давно не ходят. А есть ветераны, которые написать заявления так и не удосужились, и членского билета у них нет, но формально вступать в партию сейчас им уже как бы «неприлично».