Тоталитарная кадриль

Совет Европы – идеальное место для всевозможных дипломатических танцев. Собственно говоря, искусство дипломата во многом строится именно на умении превращать любую международную драку в изящный обмен очаровательными реверансами, незаметно для непосвященных переходящими в хук слева и аперкот справа. На минувшей неделе нашей делегации в ПАСЕ предстоял очередной дипломатический балет с представителями остальных 47 стран-членов. Зрителям были обещаны и темпераментный чеченский танец, и меланхоличный белорусский, и задорная кадриль на темы тоталитаризма и нацизма. Собственно, последний танец включал две сцены: в первой солировал шведский депутат Горан Линдблэд, клеймивший позором преступления тоталитарных режимов, во второй ожидался наш сенатор Михаил Маргелов, чтобы тонким дипломатическим языком предупредить мир об опасности возрождения нацистской идеологии. Думаю, если бы российскому сенатору не пришлось срочно отбыть на Ближний Восток, то он смог бы вполне элегантно провести на пару со шведом весь танец. Однако из-за его отъезда нацистская тема отложилась на весеннюю сессию ПАСЕ, а в ее отсутствие тема преступлений тоталитарных коммунистических режимов показалась нашим депутатам, так скажем, «не сбалансированной». И то ли по причине потери баланса, то ли из-за зимней спячки, единороссовские «медведи» оказались настолько неуклюжи, что оттоптали собственные ноги по полной программе.

Интересно, какому умнику пришло в голову, что российская делегация должна выступить против проекта резолюции «Необходимость международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов» и, напротив, рассматривать маргеловскую резолюцию как эдакий антизападный жупел? Разве вся новейшая история нашей страны не является убедительнейшим доказательством преступлений тоталитаризма? Ведь достаточно обратиться к текстам российских законов, принятых в начале 90-х годов и, кстати, действующих по сей день («О реабилитации репрессированных народов», «О реабилитации жертв политических репрессий» и др.), чтобы убедиться: наше государство официально и недвусмысленно осудило те самые преступления тоталитаризма, о которых сказано в докладе шведского депутата. То же самое постановил в 1992 году и Конституционный суд Российской Федерации в своем решении по так называемому «делу КПСС». В том историческом документе сказано: «В стране в течение длительного времени господствовал режим неограниченной, опирающейся на насилие власти узкой группы коммунистических функционеров, объединенных в политбюро ЦК КПСС во главе с генеральным секретарем ЦК КПСС. Имеющиеся в деле материалы свидетельствуют о том, что руководящие органы и высшие должностные лица КПСС действовали в подавляющем большинстве случаев втайне от рядовых членов КПСС, а нередко – и от ответственных функционеров партии. На нижестоящих уровнях управления вплоть до района реальная власть принадлежала первым секретарям соответствующих партийных комитетов... Материалами дела, в том числе показаниями свидетелей, подтверждается, что руководящие структуры КПСС были инициаторами, а структуры на местах – зачастую проводниками политики репрессий в отношении миллионов советских людей, в том числе в отношении депортированных народов. Так продолжалось десятилетиями».

Почему же наши парламентарии рискнули пойти наперекор выводам высшей судебной инстанции и нормам действующих законов? Видимо, потому, что тема преступлений тоталитаризма уже не столь привлекательна для избирателей, не столь любима действующим президентом. Помнится, Борис Ельцин едва ли не в каждом ежегодном послании говорил о том историческом тупике, в который загнала страну «сверхжесткая мобилизационная модель развития, концентрировавшая все ресурсы в руках государства, находившегося под контролем одной партии». Именно преступления тоталитарного режима привели к тому, что «были уничтожены гражданское общество, зачатки демократии и частная собственность. Превращение России в мощную военно-индустриальную державу было достигнуто надрывом сил народа, за счет колоссальных людских потерь».

Теперь же глава государства поминает недобрым словом тоталитаризм почти исключительно в беседах с иностранными журналистами или в выступлениях перед зарубежной аудиторией. Например, в Колумбийском университете он заметил: «У нас было, как известно, тоталитарное государство в течение ста лет, до этого тоже царизм все попирал». Короче, тоталитаризм – это наша историческая судьба, с которой власть, однако, борется, поскольку «у терроризма и тоталитаризма во многом одна природа». Последнее замечание Владимира Путина, сделанное, кстати, тоже вдали от родных берегов, особенно верно. Действительно, главная цель и того и другого явления – «подавление прав и свобод человека, духовный раскол цивилизации, страх и подозрительность».

Так почему же власти, декларирующие идею «свободного общества свободных людей», неодобрительно морщатся при всяком упоминании о нашем тоталитарном прошлом? Почему выступают против осуждения преступлений тоталитарных режимов вместо того, чтобы инициировать подобные резолюции самим или, как минимум, поддерживать их? Не потому ли, что до сих пор так и не выдавили из себя раба, мечтающего стать не свободным человеком, а рабовладельцем?

Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.




Европейские парламентарии плотно занялись Россией