Губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков

– Валерий Павлович, вы находитесь в должности губернатора третий срок. Скажите, сколько сроков, на ваш взгляд, может находиться у власти губернатор? Должны ли быть ограничения?

– Того, кто сидит на должности и не работает, надо сбрасывать. Если губернатор работает, то его надо поощрять за работу. Надо поддерживать тех, кто работает. Я вообще удивляюсь такой постановке вопроса. Я считаю японцев и китайцев умными нациями. Посмотрите, какой возраст у губернаторов в этих странах – по 70–80 лет. У них работают консультантами и помощниками сорокалетние. Такое соединение опыта и молодых мозгов дает хороший результат. Если говорить о сроках, то, наверное, есть объективная необходимость в какой-то период менять губернатора через два срока, а в какой-то и через три. Если говорить политически, то должно быть четкое определение: сколько лет может быть человек во власти – два или три срока. Если это зависит от результатов его работы, тогда не нужно считать, что сроков должно быть столько-то. Любой, кто приходит во власть, обязан понимать, что должен эффективно отработать и уйти. Правда, в нашем обществе есть опасения, что тот, кто у власти, может сделать что-то для себя, а потом непонятно что будет. Такие вопросы есть, следовательно, должна быть система контроля.

– Как вы полагаете, насколько демократична сегодняшняя система назначаемости глав субъектов Федерации? Есть ли необходимость вернуться к выборной системе?

– Наверное, и в той, и в другой системе есть отрицательное и положительное. Когда глав субъектов выбирали, то благодаря несовершенству выборных технологий при лоббировании определенных структур своих кандидатур могли допускаться ошибки. В таком случае с избранным губернатором заниматься сложнее, он считается всенародно избранным. Так было при Ельцине. Сегодня главы субъектов назначаются президентом. Я не чувствую какой-то ущербности в этом. Назначение влияет и на взаимодействие с федеральными структурами. Сегодня оно стало жестче, стало больше взаимного контроля. Мы, руководители субъектов, тоже высказываем свое мнение о работе министерств и ведомств, и они, и премьер-министр могут сказать о нашей работе. Лично я не чувствую разницы между выборами и назначениями. Меня избирали в 1998-м и 2003 годах, а в 2007-м был указ президента о моем назначении. Но мой подход к работе остался прежним. Как я встречался с населением, так и продолжаю эти встречи.

– Только вот ответственность, наверное, уже другая. Раньше вы отвечали перед избирателями, а теперь перед тем, кто назначил.

– У меня одна ответственность – создание условий для жизни людей. И ответственность перед президентом та же – создание условий для жизни людей. Если в регионе есть нормальные условия для жизни, растут экономические показатели, решаются социальные вопросы, то какая еще ответственность нужна?

– Валерий Павлович, уверен, что вам будет гарантировано место в истории, если переименуете Ленинградскую область…

– Меня в меньшей степени интересуют пиаровские акции. Меня больше всего интересует, насколько изменилась Ленинградская область за период моей работы.

– Значит, переименования не будет?

– А что изменится от этого? Ну будет Невская губерния или еще какая. В чем суть? Если бы мне сказали, что после переименования половина жителей области станут богаче или в область пойдет большой поток инвестиций, то я еще задумался бы. А просто так, зачем? Уверен, что через какое-то время все забудут кто такой Ленин.

– Вы сказали, что ваша область в пиаре не нуждается. Тем не менее факты сами пиарят ее. Все хорошо помнят, что случилось в Пикалево. Одна из самых основных проблем области – моногорода. Их несколько – Волхов, Сланцы, Коммунар, Пикалево, – но их проблемы отражаются на уровне жизни сотен тысяч людей.

– После событий в Пикалево правительство России попыталось сформировать программу модернизации экономики моногородов в целом по стране. Раньше говорили, что таких городов 350, теперь считают, что больше тысячи. Каждый из них требует своего подхода. В Сланцах создан ряд малых предприятий среднего бизнеса, и они обеспечивают занятость, но есть и такие предприятия, которые составляли основу экономики города. Например, завод «Ленинградец», который добывал сланец, и завод сланца, который перерабатывал его. Эти заводы практически не задействованы в обеспечении рабочими местами жителей города. Надо отметить, что завод сланца – это не только градообразующее предприятие, но это еще и федеральная собственность. Нужно понять, нужен сланец стране или нет. Если нет, то надо также честно сказать, что его добыча прекращается. При решении таких вопросов надо исходить из проблем инфраструктуры каждого города. В Волхове есть алюминиевый завод, ГРЭС, мясокомбинат, завод по производству стеновых блоков. На заводе «Метахим» работают более тысячи человек, завод может работать без привлечения дополнительных средств. Надо только обеспечить его сырьем – апатитом. Больше ничего не требуется. Мы занимаемся созданием новых заводов, и, следовательно, новых рабочих мест. Построены заводы по производству цемента, пенобетона, комплектующих для машиностроения. Уже подготовили и защитили в Минрегионразвития инвестиционный план развития Коммунара.

– Влияет ли на решение правительства при финансировании проектов тот факт, что область является регионом-донором?

– Мы иногда оказываемся в неадекватной ситуации в сравнении с дотационными регионами. От региона, как я уже говорил, требуют софинансирования проектов. Если регион депрессивный, то у него нет денег на софинансирование, и Министерство финансов выделяет ему средства по своей программе. Нам же софинансирование разрешается только из своего бюджета. У моих коллег создается впечатление: надо хуже работать, надо быть дотационным регионом, чтобы просто так получать деньги из федерального бюджета. Мне кажется, надо говорить о едином принципе при финансировании программ. Принцип численности населения был бы справедливее.

– Слышали, наверное, про «Единую Россию» – «партия воров и жуликов». Как вы думаете, чем это вызвано? Может быть, партия сама дает поводы для такой критики?

– Если посмотреть политическую жизнь других стран, то правящие партии всегда подвергаются критике. Вот недавно в Египте распустили правящую партию. Двадцать пять лет всех все устраивало, а сейчас нет, и распустили. Правящие партии во всех странах критикуют, и это правильно. Такой критический подход в оценке всех проблем, которые не решаются, является стимулом. Если бы не было критики, то был бы застой. «Единая Россия» сегодня состоялась как партия. Я не хотел бы говорить, что она правящая партия, а именно – состоявшаяся. Как политическая партия, и как партия, которая представлена в правительстве, и поддерживающая правительство в парламенте. Может, поэтому ее называют правящей. Против кого выступать Жириновскому? Против коммунистов, «Единой России», «Справедливой России». Против кого выступает Зюганов? Против «Единой России», ЛДПР и «Справедливой России». Но это же политическая игра. Другой вопрос, что в «Единой России» еще не все отлажено в механизмах открытости, решений проблем, последовательности решений. Становление партии продолжается. А то, что ее называют «партией воров и жуликов» мне трудно оценивать.

– Известный блогер Навальный как раз с документами доказывает это на примерах членов партии…

– А я знаю, что в «Справедливой России» есть миллионеры. Они тоже воры? Миллионеры есть и у коммунистов. Кого еще можно назвать коррупционером? Работника ГИБДД? Не думаю, что они имеют отношение к «Единой России».

– Если поискать, то наверняка можно найти.

– Наверное, можно. Но это еще раз подчеркивает важность задачи поставленной президентом – борьба с коррупцией. Эта проблема есть, ее никто не отрицает. Так же как и оценку мировой общественности, что Россия не на первом месте в списке по борьбе с коррупцией. Поэтому «Единую Россию» и критикует оппозиция, дескать, в ней только коррупционеры. Знаете, если бы дело было только в «Единой России», то ее, наверное, распустили бы. И не стало бы коррупции? В партии больше миллиона человек, и что, они все коррупционеры?

– Тогда почему Горбачев назвал вашу партию «плохой копией КПСС»?

– Ему надо говорить о том, куда он привел все советские республики, и давать оценку своей деятельности. Почему он свое 80-летие отмечал в Лондоне? Почему не в Ставрополе? Я этого не понимаю. Он что, боится отметить свой юбилей на родине? По каким причинам?

– Если рядовые члены партии – солдаты, то губернаторы – генералы. Скажите, кого из правящего тандема собираются они поддерживать на выборах в будущем году?

– Если я губернатор территории, на которой проживают 1,7 миллиона человек, то не могу делить их на членов «Единой России», КПРФ, ЛДПР. Все они прежде всего жители области. И я губернатор не «Единой России», и давая клятву при вступлении в должность, обещал решать проблемы каждого жителя независимо от его партийной принадлежности. У меня равные отношения и с коммунистами, и со «Справедливой Россией», но я член «Единой России». Кого будем поддерживать на выборах – Путина, Медведева или Зюганова? Когда они заявят об этом, как только появится четкая кандидатура, тогда и будем давать оценку. Сегодня ставить такой вопрос рано.

– Но говорят, что тандем раскалывается.

– Я не вижу этого. Президент дает много поручений в разных направлениях – и экономических, и хозяйственных. Председатель правительства их выполняет. Какое же тут расхождение? Я каждый день получаю постановочные вопросы председателя правительства и поручения президента и могу отметить, что чувствуется их слаженная работа. Высказывания по той или иной теме председателя правительства и президента могут быть разными. Почему все хотят, чтобы они были одинаковыми? Бывает, что председатель нашего областного Закса говорит одно, а я – иначе. Ну и что? У нас нет расхождения. У нас тандем.

– И все-таки: вы с коллегами обсуждаете вопрос о предстоящих выборах?

– Нет. Нам бы свои вопросы решить. Это не наше дело.