Государственный секретарь Союзного государства России и Белоруссии Григорий Рапота

– Григорий Алексеевич, в прошлую среду лидеры стран – участниц ЕврАзЭС признали эту структуру самой продвинутой и эффективной интеграционной структурой на постсоветском пространстве. Тем не менее к 2015 году ЕврАзЭС может прекратить свое существование, уже сейчас потеряв много функций. Какие структуры выйдут на передовую линию в интеграционных процессах?

– ЕврАзЭС – международная организация, которая была создана в 2001 году с определенной целью – создать Таможенный союз. Следующей степенью интеграции стало единое экономическое пространство. Таможенный союз предполагает наличие единой таможенной территории, отсутствие внутренних границ, создание внешних таможенных границ и наднационального органа, которому передаются определенные полномочия в урегулировании таможенной тарифной политики. Эта цель уже достигнута. Создана Евразийская экономическая комиссия, председателем коллегии которой является Виктор Христенко. В ЕврАзЭС входят пять государств, но Таможенный союз создан силами трех стран – России, Белоруссии, Казахстана. Две страны пока не вошли в этот союз – Таджикистан и Киргизия, но переговоры идут. А пока ЕврАзЭС существует в рамках пяти государств, поскольку там есть ряд вопросов, которые определяют их взаимодействие.

– На последней сессии ОДКБ Александр Лукашенко говорил, что нужно создавать общие НИИ, чтобы наращивать военное сотрудничество. Известно, что обсуждался вопрос, чтобы Россия и Белоруссия действовали совместно и в других инновационных проектах. Например, принято решение об открытии филиала «Сколково» в Белоруссии. Насколько это реально?

– Вопрос для нас очень важный, потому что стремление развивать отношения в научно-технической области было с самого начала, с момента создания Союзного государства. Но раньше речь шла о том, чтобы просто финансировать промышленность. Были проекты, которые касались создания нового поколения дизельных двигателей, создания машино-оборудования для текстильной промышленности. Фактически была попытка субсидировать промышленность, какие-то проекты можно считать более успешными, какие-то менее, но попытка была. А потом от этой практики отказались в силу разных обстоятельств, в том числе из-за переговоров по вступлению в ВТО. В этой организации на субсидирование промышленности и сельского хозяйства накладываются определенные ограничения. Поэтому перешли на международную практику, когда государство участвует в создании инновационного продукта. Если взять все программы (у нас их 11 в стадии реализации), то они все нацелены на создание инновационного продукта. Для Союзного государства это не новая тема. Больше половины бюджета у нас уходит на эти программы – где-то 2,7 млрд. рублей. И, естественно, в этом участвуют НИИ и конструкторские бюро. Мы здесь давно работаем и добились определенных успехов.

– Где эти продукты могут использоваться?

– Есть несколько областей, в которых ведется такая работа. Это космос, IT-технологии, в частности создание суперкомпьютера. Есть проект, который и сейчас продолжается под названием «СКИФ». Это микроэлектроника. Был проект по созданию новых материалов, сейчас идет его продолжение. Фармацевтика, биотехнологии, медицина – в частности, ведется большая работа по стволовым клеткам. У нас в этом задействовано несколько институтов как со стороны России, так и со стороны Белоруссии. Первые результаты довольно обнадеживающие, но они еще требуют клинических испытаний. Наши ученые также занимаются выведением такой породы животных, в молоке которых содержится лактоферрин. По своей структуре он полностью идентичен тому, который есть в женском грудном молоке. Это очень важно для искусственно вскармливаемых детей. Лактоферрин – важнейший элемент, укрепляющий иммунную систему. Сейчас изучаются его свойства, но как биологическая добавка он уже может совершенно спокойно использоваться также взрослыми людьми. Ученым была поставлена задача, и она решена. У нас на эту программу выделяются невеликие, прямо скажем, деньги, но они очень эффективно используются.

– Кстати, о бюджете. Заявлено, что он в следующем году будет примерно такой же, как и в прошлом. И возникает подозрение, что не будет «рывка», какого-то интенсивного развития, например, создания общего выборного парламента и других структур, которые требуют больших затрат.

– Бюджет у нас примерно одинаковый уже пять лет. Но если говорить про парламент, то там дело не в затратах. Это политические решения, которые должны приниматься на определенной стадии созревания ситуации. У нас есть Парламентское собрание, которое объединяет депутатов двух государств. Недавно они заседали и утверждали бюджет Союзного государства. Депутаты достаточно дотошно интересуются, на что тратятся деньги, каким будет эффект. Парламентское собрание существует, там есть возможности для дальнейшего развития. Нельзя привязываться к каким-то уже известным формам, всегда нужно исходить из реалий.

– Белоруссия заявляла, что будет перенимать российский опыт с видеокамерами на избирательных участках, а мы признали, что Белоруссия так проводит досрочное голосование, что можно у нее этому поучиться. Почему бы тогда не организовать общие выборы в парламент Союзного государства?

– Мы такими вопросами не занимаемся, поскольку мы – исполнительный орган. У нас постоянный комитет, в который входят 109 человек. Это небольшая структура, которая реализует и воплощает в жизнь политическую волю исполнительных и законодательных органов власти двух государств. Я, конечно, могу здесь сидеть и фантазировать, но я знаю, почему делается так, а не иначе. Все происходит в реальном измерении. Существует готовность государств к определенному виду взаимодействия, формам и глубине в экономической, социальной, военной и политической областях. Наша задача – воплотить все это в жизнь. По некоторым вопросам требуются дополнительные исследования: для того чтобы понять, скажем, нужно создавать единую валюту или платежную систему или нет. Все должно идти от жизни. Если участников внешнеэкономической деятельности (я имею в виду бизнес, государство, покупателей) устраивает нынешнее положение вещей, зачем мы будем что-то выдумывать только ради того, чтобы сказать, что мы здесь продвинулись. Ведь было много споров – создавать ли особую валюту, переходить ли на рубль, использовать ли другие валюты? И жизнь вывела нас на подходящую форму взаимодействия. За исключением платы по нефтепродуктам и энергоносителям, которая производится в иностранной валюте, почти все остальные расчеты у нас идут в российских рублях. Таким образом, сложилась ситуация, когда российский рубль стал более востребован. Наверное, это связано с тем, что существует определенная стабильность рубля по отношению к другим валютам, и это делает удобным расчеты в российских рублях. Мы могли бы что-то искусственное придумать, а потом не знать, что с этим вообще делать. Поэтому никаких искусственных построений быть не должно.

– Давно идут разговоры о введении единой визы для Союзного государства, которая обеспечивала бы въезд иностранцам и в Россию, и в Белоруссию. Могут ли возникнуть какие-то проблемы для граждан Союзного государства в этой связи?

– В отношении России и Белоруссии проблемы просто нет, потому что у нас нет границ, никто паспорт не проверяет. В этом особенность Союзного государства. Больше нигде на постсоветском пространстве такого примера нет. Но вопрос о въезде по заграничным паспортам не новый. Когда распался Советский Союз, образовались независимые государства. И шел очень болезненный процесс определения границ, ведь у нас они во многих районах были размыты, потому что мы ориентировались на административные границы. А они не всегда носили четко формализованный характер. Пришлось очень много работать министерствам иностранных дел, таможенникам, пограничникам. Заграничных паспортов ни у кого не было, и вводить их сразу – значило остановить вообще всякое общение и экономическую жизнь. Поэтому очень долгое время ездили по внутренним паспортам, а сейчас потихонечку переходят на заграничные. Это нужно сделать даже чисто по формальным требованиям: когда человек пересекает границу, где-то в паспорте надо сделать отметку. Во внутреннем российском паспорте это невозможно.

– А что все-таки с единой визой для России и Белоруссии?

– По этому вопросу к нам неоднократно обращались представители бизнеса. Российский и белорусский бизнес все более тесно сплетаются. На территории Белоруссии работает много иностранных инвесторов, есть инвесторы, которые работают и в Белоруссии, и в России. Наши специалисты ездят с одного предприятия на другое без препятствий. А представители иностранных государств (владельцы или менеджеры), к примеру, должны получить сначала одну визу, потом другую. И они просят сделать так, чтобы получение визы в Россию автоматически открывало путь в Белоруссию и наоборот. Таких пожеланий все больше и больше. Раз жизнь нам начинает все это подсказывать, надо задуматься и над этим. Но этот вопрос серьезно еще никто не прорабатывал. Хотя идея витает в воздухе, и, вероятно, она со временем воплотится в какие-то решения.

– Может, тогда кто-то еще присоединится к Союзному государству? Например, Украина, которая всегда была близка нашим республикам, хотя сейчас она не очень активно участвует в интеграционных процессах. Сорвавшийся визит Виктора Януковича в Москву эксперты связывали с тем, что Украина не хочет вступать в Таможенный союз…

– Здесь есть два аспекта. Во-первых, отношение самих интеграционных структур к такому вхождению. Союзное государство держит двери открытыми, поэтому, пожалуйста, на определенных условиях вступить может любая страна, будь то Украина или кто-то еще. А во-вторых, хочет ли вступать сама страна. Тут Украине надо определяться. Захочет – ее заявка будет рассмотрена и принято решение. Никто никого отталкивать не будет.

– Недавно Хиллари Клинтон высказалась о том, что в странах Восточной Европы происходит «ресоветизация» и США будут прикладывать все усилия для противодействия этому. Ваше отношение к таким заявлениям?

– Нас меньше всего волнует, что они там думают. Это – наши внутренние дела. И никому в это вмешиваться не пристало. Нравится или не нравится – вопрос политического вкуса. Я не придаю значения этому заявлению, потому что это все в духе политического курса американцев – вечно кого-то поучать. У них своя жизнь, а у нас своя.

Мы не занимаемся воссозданием Советского Союза, потому что это просто нереально. Никто такую идею не вынашивает. У нас суверенные государства с устоявшейся внутренней структурой, со всеми институтами суверенитета – армией, валютой, политическими партиями, гимном и флагом. Только в больном воображении может возникнуть идея возрождения СССР. Для того чтобы создать единое государство, нужно взять весь суверенитет и отдать его в «общий котел». Это нереально. Хотя частью суверенитета можно поделиться. Например, при создании Таможенного союза часть суверенитета отдана на внешнее управление в сфере таможенно-тарифной политики. Право определять таможенные пошлины отдано Евразийской экономической комиссии. Вот этим суверенитетом государства поделились.

– Будущее международной интеграции за экономическими союзами или политические тоже возможны?

– Это два взаимосвязанных процесса. Как говорят, политика является концентрированным воплощением экономики, поэтому, конечно же, экономика будет идти вперед, а политическая надстройка будет появляться, если необходимо поддержать определенный уровень экономической интеграции.

– Эксперты предрекают экономический кризис в следующем году. Как у нас здесь налажено взаимодействие? В случае кризиса Россия помогает Белоруссии?

– Помощь всегда взаимная. Конечно, масштабы государств не сопоставимы, но если это будет односторонний процесс, просто не может быть нормального партнерства. Белоруссия, скажем, производит продукты питания хорошего качества, это все признают. Товары достаточно дешевые, и во время прошлого кризиса для Белоруссии открылось много новых рынков. Белорусские товары на российском рынке очень популярны, особенно там, где они по цене могут конкурировать с российским производителем. Я даже не называю это помощью. Это просто использование преимуществ нашего партнерства. Преимущества, которые имеет Белоруссия в производстве сельхозпродукции, полезны для российского потребителя. Для Белоруссии Россия – это источник энергосырья, есть договоренность по ценовой политике, которая очевидно полезна для белорусской экономики.

В Белоруссии еще сохранились хорошие центры компетенции по высокотехнологичной продукции. Надо отдать им должное, они сумели сохранить специалистов, институты, заводы. Где-то что-то сократилось, что-то законсервировалось, но белорусы достаточно успешно конкурируют и на мировых рынках. Взять хотя бы тяжелые грузовики, сельхозтехнику, микросистемы, некоторые виды химического производства. Так что надо быть справедливыми друг к другу. России есть что позаимствовать у Белоруссии и есть что ей дать взамен. У нас сейчас запущен мощный совместный проект атомной электростанции. В последнее время совершенно очевидно, что в РФ восстановилось производство атомного машиностроения. Но нужны заказы. И в Белоруссии строится атомная электростанция. Все оборудование производится в России, а это рабочие места. Строители же в основном белорусские, что тоже очень хорошо, потому что поддерживается определенный уровень квалификации в такой специфической отрасли, как атомное машиностроение. Белоруссия получит мощный источник энергии в общей сложности на 1200 мегаватт. Страна не только целиком удовлетворит внутренние потребности в электроэнергии, но и будет экспортером. Это не просто помощь, это именно взаимовыгодный бизнес-проект.