Posted 24 октября 2006,, 20:00

Published 24 октября 2006,, 20:00

Modified 8 марта, 08:57

Updated 8 марта, 08:57

«Гонорар» – до трех лет

«Гонорар» – до трех лет

24 октября 2006, 20:00
«Гонорар» – до трех лет

Редактор газеты «Орловские новости» Татьяна Кузьмина на днях была вызвана в областную прокуратуру. Там ей объяснили, что за публикации материалов, оскорбляющих представителей власти, она может быть привлечена к уголовной ответственности. Местным чиновникам не понравилась одна из напечатанных в газете фотографий. На ней, как сказано в официальном предостережении, вынесенном журналисту, «присутствует жест, не соответствующий принятому в обществе порядку обращения с представителями власти».

Вот, кажется, и входят в практику недавние поправки в закон «О противодействии экстремистской деятельности». Таковой теперь считается и «публичная клевета в отношении лиц, замещающих государственную должность РФ или субъекта РФ». То есть, к экстремистам нетрудно причислить любых критиков власти. А также и прессу – за «публичные выступления, которые побуждают к осуществлению или допускают осуществление экстремистской деятельности». Ведь «публичным выступлением» экстремистского толка при желании можно признать газетную статью, ну, например, прогнозирующую... массовые выступления против повышения тарифов ЖКХ.

Однако пресса и без того постоянно чувствует на себе суровый взгляд закона. По данным Центра экстремальной журналистики, против репортеров ежегодно возбуждается 40–50 уголовных дел. ЦЭЖ призывает изъять из Уголовного кодекса некоторые статьи или отказаться от их применения: «Нельзя называть людей преступниками за слова. Для этого существует гражданское законодательство – демократическая процедура выяснения вины журналиста за искажение фактов. И тем более недопустимо сажать журналистов в тюрьму». Эта форма расправы с журналистами – через уголовное преследование за клевету – становится все более популярной. Элементарная месть за публикацию камуфлируется судебным разбирательством. Расчет тех, кто осваивает новые технологии давления на журналистов, вполне понятен. После пары вызовов в суд у автора возникает естественное желание избежать третьей повестки.

Прежде такого не было. Я имею в виду конец 80-х – начало 90-х. В ту пору авторитет прессы в обществе и доверие к ней были чрезвычайно высоки. Попробовал бы кто-нибудь предъявить автору газетной статьи или телесюжета обвинение в клевете с вытекающими отсюда тюремными последствиями, шум поднялся бы до небес. Потому-то и правоохранительные органы не поощряли «кровожадность». Тем, кто считал себя оскорбленным, прокуроры и следователи рекомендовали защищать свою честь и достоинство путем подачи гражданского иска. Так в конце концов легче получить сатисфакцию: любые ложные сведения, коли суд их признает таковыми, подлежат опровержению. В гражданском процессе у истца немало шансов, а в уголовном – практически никаких. Чтобы осудить за клевету, надо доказать, что виновный заведомо сознавал ложность распространяемых им сведений, имел преступный умысел, злонамеренно пытался опорочить. Должны быть установлены и мотивы – месть, зависть, ревность и т.п. Все это малодоказуемо. К тому же гражданин не может нести уголовную ответственность, если сведения, которые он считал правдивыми, оказались ложными. Словом, подобные дела были почти безнадежными, обвинительные приговоры по ним выносились в редчайших случаях. А чтоб за клевету дали срок журналисту – это было вообще немыслимо. Теперь же суды охотно принимают такие дела к рассмотрению и бестрепетно выносят вердикт: виновен. Если так пойдет дальше, в стране утвердится невиданный ни в советские, ни постперестроечные времена вид цензуры. Это будет цензура судебная. И сопутствующая ей самоцензура, потому что кому же захочется рисковать свободой «ради нескольких строчек в газете». Три года тюрьмы (таков максимальный срок за клевету) – лучшая профилактика острых, принципиальных публикаций, верный залог журналистской беззубости.

Но тут я уже слышу: «А вам не приходило в голову, что заказные дела против журналистов – это адекватный ответ на их заказные статьи? Вы играете без правил и при этом требуете, чтобы с вами играли по правилам. Так не получится». Отчасти согласен. То, что чиновник, мстя журналисту, может оказать давление на правоохранительные органы, а бизнесмен с той же целью способен подкупить следователя или судью, вполне очевидно. Но с тем, что это адекватный ответ на газетную «заказуху», я бы все же поспорил. Тюрьма (причем наша, российская) – это уж слишком. Во всем мире практикуется иной способ наказания информационных киллеров – денежный штраф. И нередко такого размера, что оболганная фирма или частное лицо могут разорить редакцию. Довести до сумы (а не до тюрьмы, что в условиях западной пенитенциарной системы, возможно, было бы гуманнее) всякого клеветника с пером, микрофоном или телекамерой.

Если мы и тут хотим приблизиться к европейским стандартам, уголовное наказание за публикацию ложных сведений следует заменить денежным взысканием, отражающим меру ущерба, нанесенного чести и достоинству или деловой репутации. Иначе журналистам, еще не потерявшим вкус к честной работе, придется выбирать между свободой слова и просто свободой. И каков будет выбор, я предсказать не берусь.



Автор – публицист, политический обозреватель «Российской газеты».

"