Posted 24 апреля 2013,, 20:00

Published 24 апреля 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:01

Updated 8 марта, 05:01

Адвокат Вадим Прохоров

Адвокат Вадим Прохоров

24 апреля 2013, 20:00
Вчера в Кирове прошло второе заседание по уголовному делу оппозиционера Алексея Навального. С первых минут стало ясно, что защите придется нелегко: ходатайство адвокатов о предоставлении дополнительного времени на ознакомление с делом было отклонено. Ходатайство о передаче дела в прокуратуру также было признано необосн

– Сейчас защиту Алексея Навального правоохранители пытаются обвинить в затягивании процесса. Действительно ли это выгодно подсудимому?

– Здесь вопрос не в сроках, а в низком качестве самого дела, которое видно по имеющемуся материалу. Были вопросы о переносе сроков, об отводе судьи, о необоснованности обвинения. Защита подала достаточно большое количество ходатайств, но суд их все отклоняет. Мне это знакомо, потому что по любому политизированному делу (и по уголовному в том числе) большинство ходатайств суд отклоняет. Но это вопрос не к адвокатам Навального, а к самому судье. Никакие процессуальные ходатайства, никакие моменты защиты очевидно не собираются учитывать. Это уровень нашего правосудия.

– Что же тогда могут сделать адвокаты?

– Работа адвоката заключается в том, чтобы показать недостатки следствия и, соответственно, неправосудный, необоснованный подход к обвинению. Если судьи говорят, что следствие всегда право, тогда не нужен ни адвокат, ни по большому счету и сам суд. Пусть тогда следователь сам и меру наказания тоже избирает, как это было в Албании в период коммунистического режима. Правда, там не было адвокатов, судья решал все единолично. В деле Навального – 30 томов. Но у следователей получается, что человек купил за 14, продал за 15, значит, украл 16. Логика замечательная, однако даже первоклассник понимает, что все не так.

– Если дело политическое, почему с журналистами обращаются вполне демократично: допускают в зал заседания, обеспечили Wi-Fi, благодаря чему трансляция идет в режиме реального времени? Тут же ничего не скроешь...

– Извините, а сталинские процессы тоже очень широко освещались. Пускали в зал даже иностранных журналистов. Полная аналогия. Как раз это показатель, что власть к этому относится как к политическому делу. Возьмите бухаринский, зиновьевский, какой угодно судебный процесс времен «отца народов», все они широко освещались в прессе. Конечно, с поправкой на технические возможности того времени. Было бы телевидение, показывали бы по телевидению. Только от этого правосудие не становится более объективным.

– Но сейчас и оппозиционные СМИ в Кирове присутствуют, даже, наверное, в большинстве. Можно зафиксировать любой шаг судьи, и все сразу начнут обсуждать, что было сделано неправомерно.

– Ровно это и будет делаться. И то, что отклоняются все ходатайства адвокатов, очевидно, будет предметом дальнейшего рассмотрения в Страсбургском суде. Если Кировскому суду заранее все понятно, что тогда он собирается изучать? Ждать звонок сверху, сколько конкретно лет заключения дать? Как в случае с Ходорковским, когда судье Данилкину даже не дали возможности написать приговор, спустили его сверху. А он лишь послушно зачитал. Судебные власти могли бы удовлетворять ходатайства, если бы хотели создать видимость правосудия. Но поскольку сейчас власть не собирается даже видимость правосудия создавать, мы все видим: и с Wi-Fi, и в прямом эфире.

– А как быть со свидетелями? Дело Навального, по всей видимости, строится на показаниях одного человека, который пошел на сделку со следствием, – гендиректора «Кировлеса» Вячеслава Опалева.

– Я бы сказал, что это не совсем свидетель. Господин Опалев и сам с богатой неоднозначной биографией. И что там у него в «Кировлесе» происходило и до Навального, и после – это большой вопрос. Процесс действительно строится на его признании. Наши следственные органы и суды сейчас выработали, с моей точки зрения, абсолютно неконституционную тактику, когда выхватывается некое «слабое звено», зачастую это человек, у которого и так есть проблемы по жизни с правоохранительными органами. И по так называемой сделке со следствием или согласию на особый порядок (две разные главы в УПК) человек все признает в обмен на то, что ему обещают условный срок. Как в случае с Опалевым. Самое возмутительное, что, если бы это происходило в общем процессе, тогда можно было бы задать важные вопросы, но нет. Сначала выхватывается «слабое звено», по нему идет отдельный суд, в котором Навальный даже не смог принять участия, хотя я знаю, что адвокаты писали ходатайства, что нельзя проводить процесс без него. По сути, создают преюдицию (преюдиция – обязанность суда принять без дополнительной проверки и доказательств факты, которые ранее были установлены судом по другому делу. – «НИ»). Точно так же сейчас пытаются раскручивать дело Константина Лебедева в «болотном процессе». Там тоже выхватили одно «слабое звено». Пусть он все признает в отдельном процессе, а остальные фигуранты даже не смогут ничего возразить. На его словах будет все основываться в дальнейшем. Вот еще один типичный пример неправосудия.

– Все эти моменты можно будет обжаловать в Европейском суде по правам человека?

– Ольга Михайлова, адвокат Навального, – специалист по обращению в Страсбургский суд. Все это будет сделано, но сколько времени это займет? Ходорковский уже скоро выйдет из заключения, а Страсбург еще не сказал своего итогового слова. Кроме того, есть еще один нюанс. ЕСПЧ – это для стран, которые готовы входить в клуб нормальных демократий. Страсбург – для тех стран, которые хотят жить нормальной цивилизованной семьей, соответственно этому корректировать свое законодательство и правоприменительную практику. Если страны говорят, что «у нас суверенная демократия и пошли к черту со своими нормами правосудия», в этом случае решение Страсбурга если и повлияет на судьбу конкретного человека, то не изменит в целом правовую систему страны.

"