Posted 23 июня 2005,, 20:00
Published 23 июня 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 02:35
Updated 8 марта, 02:35
Ирина Хакамада
– Ирина Муцуовна, давно хотел узнать, что означает ваша фамилия. «Хакама» – это ведь атрибут самурайского костюма...
– Совершенно верно, это такая юбка-брюки. А «да» – это поле. Вместе получается – поле в виде штанов. В XI веке наш клан самурайский, который тогда носил фамилию Огасавара, за хорошую службу получил в одной из провинций Японии большой земельный надел, который по форме напоминал самурайские штаны. С тех пор наш клан получил новое имя.
– То есть вы из весьма древнего рода?
– Да, мои предки принадлежали к японской аристократии.
– И много у вас родственников в Японии?
– Брат и сестра от первого брака моего отца. И их дети – мои племянники и племянницы. Сестра не говорит по-русски. Всегда была домохозяйкой. Муж у нее – учитель. Сейчас они пенсионеры и занимаются мелким бизнесом в сфере сервиса. То маленькую гостиницу откроют, то еще что-нибудь такое. Брат окончил Токийский университет и аспирантуру по специальности «философия». Учился и в МГУ в аспирантуре. Он и его жена знают русский язык. Он преподает в университете – специалист по России.
– И часто вы у них в гостях бываете?
– Не слишком. А вот брат часто в Россию приезжает. Знаком со всеми нашими VIP-персонами – от Зюганова до Вольского. В администрации президента его знают. Он – аналитик, типа наших Никонова, Караганова.
– А кем вы себя ментально ощущаете, человеком какой культуры?
– Я очень русский человек – открытый, эмоциональный, непосредственный. И очень ленивый. Русский ведь если можно чего-то в принципе не делать, то этого делать ни в коем случае не будет. И я вот тоже пользуюсь всякой возможностью, чтобы не предпринимать излишних усилий. Но с другой стороны, и японская кровь дает себя знать. Например, я обладаю колоссальным терпением. Могу очень долго идти по выбранному пути. Вернуться, проиграть, но с пути не сойти. Это у меня от отца. Он был такой несгибаемый революционер-подпольщик. Затем, парадоксально, но при упомянутой лени, я человек дико работоспособный. Если есть некая реальная работа, я, даже если она мне не нравится, делаю ее максимально добросовестно. Так, когда я была министром, мне приходилось существовать в совершенно неорганичной для меня среде. Но я с восточной тщательностью пыталась обработать все документы, которые на меня сваливались. Мне говорили: «Ты что, у нас так не принято. Ты так в психушку попадешь». Но я не сдавалась.
Потом, русский человек может гневаться, грозно махать кулаками, но за этим ничего не следует. А я наоборот. Меня очень трудно вывести из себя, но если уж вывели, то иду напролом и до конца.
– То есть по-самурайски – если меч обнажен, он должен обагриться кровью?
– Точно, но делаю я это крайне редко. Так, например, в теледебатах оппоненты нередко пытаются меня унизить. То начинают говорить, что я не русский политик. То еще что-нибудь обидное. Но это самая неправильная тактика. Потому что в этот самый момент мой внутренний самурай начинает тихо извлекать меч из ножен. И, как правило, я в итоге выигрываю. А вот если вести дискуссию корректно, говорить об идеях, то я могу и проиграть. Ведь принципы, мной исповедуемые, не слишком сейчас популярны. Но если унижают мое человеческое достоинство, начинают биться наотмашь – у противника практически нет шансов.
Побеждать, кстати, помогает одна из самых близких мне самурайских заповедей – «Если хочешь выиграть бой, то должен умереть заранее».
– И вы ее соблюдаете?
– Я всегда готова к тому, что все проиграю. Потому что моя позиция – позиция глобального космического меньшинства. Я не только демократ и либерал в России (стране, где подобные идеи непопулярны), не только не иду на сговор с властью, но еще женщина и к тому же наполовину японка. То есть для моих оппонентов – это полный беспредел. Поэтому я выигрываю психологически, я знаю, что мне никто не поможет, и благодаря этому, парадоксальным образом, обретаю свободу, которая и не снилась моим противникам. Свободу от честолюбия, тщеславия и гордыни. Кстати, эти качества в человеке планомерно искореняют как раз восточные единоборства.
– Вы активно применяете в жизни принципы боевых искусств, а на практике занимались каким-нибудь из них?
– Я пробовала заниматься каратэ. Мне даже говорили, что я очень способная. Но для меня это очень скучно. Я не могу час бить ногой по груше. Даже если представлю, что это Жириновский. Мой отец (он был очень хороший психолог) как-то сказал, что у меня никогда не будет серьезных спортивных достижений. Хотя брали меня в любую секцию с охотой – начиная от фехтования и заканчивая волейболом. Так вот, отец заметил: «У тебя нет спортивных нервов – того честолюбия, которое заставляет вкалывать до предела, ради того, чтобы стать первым». А у меня всегда возникает вопрос – какой в этом смысл?
Кроме того, отец говорил еще одну очень правильную вещь – надо заниматься только тем, что по-настоящему нравится. Только тогда будет результат. Он всегда был против советской системы школьного физвоспитания – всех этих общеобязательных упражнений. Нужна с детских лет специализация. Ребенок должен получать от физкультуры удовольствие.
– А вы так и не нашли такого, оптимального для себя вида спорта? Вы как-то говорили, что занимаетесь бодибилдингом. Мол, подъем тяжестей снимает нервное напряжение...
– Да, и доподнималась – травмировала позвоночник. И мне теперь разрешены только упражнения, выполняемые лежа. Но я зато бегаю по семь километров ежедневно.
– Значит, японские единоборства вас не увлекли. А как вы относитесь к кухне Страны восходящего солнца? В японские рестораны в Москве ходите?
– Да, вообще их возникновение, можно сказать, моя заслуга. Я всем японским предпринимателям, с которыми меня сводила судьба, в свое время говорила: «У вас есть шанс заменить в Москве «Макдоналдс». Нужна сеть недорогих японских ресторанов». Они сначала надо мной смеялись, а теперь, смотрите сами, сколько подобных заведений в столице. Их кухню, конечно, не сравнить с японской, но все равно для здоровья это самая полезная еда.
– Перейдем от телесной пищи к духовной. Что вы читаете, какие фильмы смотрите?
– Кино я очень люблю. И хожу, как и все, в обычные московские кинотеатры. Например, на премьеру «Шрека-2» даже очередь за билетами отстояла. Если говорить о любимых режиссерах, то в юности я обожала Тарковского. А последний фильм, по-настоящему поразивший меня, – «Солнце» Сокурова. Вообще вся его серия, посвященная правителям XX века, – потрясающая. А из зарубежных режиссеров очень люблю Квентина Тарантино, Такеши Китано.
Читаю я много, и нравятся мне очень разные авторы. Например, Генри Миллер, Пелевин.
– А где отдыхать предпочитаете?
– Скажу вам честно, в России для таких людей, как я, есть только два варианта отдыха. Первый – в каком-нибудь режимном пансионате. Для меня это совершенно невыносимая среда. У меня нет никакого желания видеться и на отдыхе с политиками. Надо общаться с нормальными людьми, иначе замкнешься в этой весьма специфической тусовке, оторвешься от жизни и превратишься в монстра. Если же ехать, скажем так, на общеупотребительный курорт, то каждую минуту будут просьбы об автографе, излияния в любви или, наоборот, проклятия. Поэтому я обречена на отдых за рубежом. С семьей лучше всего ездить в Юрмалу. Там много русских. То есть своя языковая среда. Там – Балтийское море, и можно бежать по дюнам не семь километров, а все пятнадцать.
Но совершала я и экстремальные путешествия. Например, была в джунглях на острове Борнео. Причем это была не туристическая поездка. Туда туров нет. Была в Африке. Видела в непосредственной близости самых экзотических хищников. И поняла очень важную вещь – они не бросаются на человека, потому что мы для них не существуем. Со всеми своими запахами и звуками мы у них в генетическом коде не записаны. То есть люди не хозяева Земли. Значительной части ее обитателей нет до нас никакого дела. Но как только мы попытаемся сделать что-то против их мира, нас уничтожат с такой скоростью, что не успеешь подумать о своем некрологе. Это надо всегда иметь в виду, чтобы не зарываться.
– Когда вы остаетесь с семьей, как проводите время? Есть какие-то специфические для вас и ваших близких формы времяпрепровождения?
– У меня муж предприниматель. Он так навкалывается за неделю, и я так навкалываюсь, что для какой-то специфики сил не остается. Мы как три тюленя – я, он и дочь (ей семь лет) валяемся на диване и тупо смотрим мультики. И она счастлива, что мы наконец с ней. А мы счастливы, что не надо двигаться, говорить по телефону. Но, конечно, мы ходим и в зоопарк, и в кафе, гуляем, как любая нормальная семья.
– Дочка в этом году в школу пойдет?
– Да, и предвосхищая ваш вопрос, сразу скажу – в обыкновенную. Конечно, предчувствую уже кучу проблем, ну да ладно, будем преодолевать их по мере возникновения. В конце концов для меня это не первый раз в первый класс. Я уже воспитала двух парней – приемного и своего. Так что мы это проходили.
– А с прежними политическими соратниками у вас дружеские отношения сохранились?
– А их и не было. Были деловые, более или менее теплые. На дни рождения хожу только к Немцову. Он добрый, веселый парень. А вообще, как я уже и говорила, стараюсь держаться подальше от политиков.
– Тем не менее новые политические попутчики с левого фланга, похоже, повлияли на вашу систему ценностей – иначе чем объяснить то, что на вас футболка с портретом Че Гевары?
– Че Гевара для меня – это образ бесстрашия и чести. Разумеется, леворадикальная идеология мне чужда. Я либерал. Но борюсь за либерализм с человеческим лицом. А в России он пока что был со звериным оскалом. Поскольку на меня идет сильнейшее давление со всех сторон, то, надев эту майку с Че Геварой, я чувствую как бы энергетическую подпитку. Она связана не с его идеологией, а с его личностью.
Знаете, я своего отца полюбила еще сильнее после его смерти. Он был очень жесткий человек, настоящий боец, и я стала понимать его по-настоящему только сейчас. Однажды я пришла к одной женщине-фотографу, которая долго работала в Японии, и увидела у нее фотопортрет одного японского поэта. И вдруг я поняла, что вижу в нем своего отца. Я ее уговорила продать этот портрет мне. И вот я дома смотрю на него, и он дает мне силы. Но надо же, чтобы что-то и с собой было. Вот поэтому я и ношу Че Гевару.
СПРАВКА
Ирина ХАКАМАДА родилась 13 апреля 1955 года в Москве. Ее отец, японский коммунист Муцуо Хакамада, в 1939 г. эмигрировал в СССР и принял советское гражданство. В 1978 г. Ирина окончила экономический факультет Университета имени Патриса Лумумбы по специальности экономист-международник. Кандидат экономических наук. В 1980–1981 гг. работала в НИИ автоматизированных систем управления при Госплане РСФСР. С 1981 по 1989 г. преподавала во ВТУЗе при заводе им. Лихачева (ЗИЛ). В 1989 г. вместе с Константином Боровым стала одним из создателей Российской товарно-сырьевой биржи (РТСБ). Была депутатом Госдумы первого и второго созывов. 30 октября 1997 г. президентским указом Хакамада была назначена председателем Госкомитета по поддержке и развитию малого предпринимательства, который годом позже был упразднен. После учреждения блока «Союз правых сил» в августе 99-го вместе с Сергеем Кириенко и Борисом Немцовым вошла в первую тройку федерального списка. А в декабре стала депутатом Госдумы в третий раз. 31 мая 2000 г. стала вице-спикером Госдумы. В 2004 г. выдвигала свою кандидатуру на выборах президента России. Получила поддержку почти 4% избирателей (4-е место среди 6 кандидатов). После президентских выборов Ирина Хакамада вышла из СПС, создала и возглавила всероссийскую демократическую партию «Наш выбор».