Временные меры

Поправки к закону «Об исчислении времени» за авторством руководителя думского комитета по охране здоровья Сергея Калашникова были внесены на рассмотрение 20 января. Несколькими днями ранее появились сведения, что положительное решение о переводе стрелок пока неофициально принято в правительстве (которое, напомним, возглавляет Дмитрий Медведев – еще недавно главный противник зимнего времени). Кабмин планирует издать соответствующее постановление этой весной, после сочинской Олимпиады, а обсуждаемый в Думе закон, по словам г-на Калашникова, призван «проконтролировать исполнение правительственного документа».

Суть изменений – не столько в однократном возврате стрелок на час назад (который, если все пойдет по плану, состоится 26 октября этого года), сколько в приближении административных часовых поясов к географическим. Разница между этими понятиями возникла в законе от 2011 года, который отменил перевод стрелок, зафиксировал постоянное летнее время и установил границы часовых зон. В результате большая часть территории России «рассинхронизировалась» с солнцем. Как сказано в пояснительной записке к новому законопроекту, более чем в 20 регионах России (которые составляют 80% ее площади) административное время «убежало» от поясного на два часа. Большинство же субъектов Федерации, в том числе Москва, центральные регионы европейской части России, Западная Сибирь и Камчатка (всего 54) опережают небесное светило на час. И только семь регионов живут по астрономическому времени – на них действие «закона времени» не распространяется.

«Консервация» летнего времени, по данным автора законопроекта, нанесла сильный удар по здоровью нации. Так, в мае 2013 года Роспотребнадзор направил в аппарат правительства материалы исследований, в которых зафиксирован «рост обращаемости за медицинской помощью среди всех возрастных групп граждан после введения режима постоянного летнего времени». Новосибирские медики получили данные об увеличении числа вызовов «скорой помощи» по поводу инфарктов и инсультов на 11,7%, о росте количества суицидов – на 66% и несчастных случаев – на 19,2%, в том числе ДТП – на 41%. А все потому, говорят авторы законопроекта, что людей лишили «важнейшего для обеспечения восстановительных процессов в организме» предрассветного сна, а искусственный «социальный» суточный ритм в зимнее время заставляет дожидаться восхода солнца 2–3 часа после пробуждения. Все это «расшатывает нервную и иммунную системы организма, требует больших компенсаторных затрат органов и систем человека, особенно со стороны центральной нервной системы», говорится в документе.

«То, что эффект от перевода был существенный, – громко сказано, но негативный – несомненно», – сказал «НИ» заведующий лабораторией проблемной хронобиологии и хрономедицины РАМН Семен Рапопорт. По его словам, попытки государства «управлять временем», которые начало еще Временное правительство в 1917 году, были немотивированными изначально: «Принцип всегда был такой: более рационально использовать светлое время суток и тем самым сэкономить громадные киловатт-часы. Со временем стало ясно, что экономии никакой не получается, зато работоспособность у людей падает».

Ученый опроверг предположение «НИ» о том, что к любому графику, в том числе и с подъемами затемно, легко привыкнуть: по словам г-на Рапопорта, продукция мелатонина – гормона, отвечающего за сон, – сокращается в том числе и под воздействием солнечного света.

Но утренняя сонливость – не самое тяжкое последствие десинхроноза (нарушения суточного биоритма): у людей, вынужденных вставать за два часа до солнца, ухудшается самочувствие, нарушается ритм сна, обостряются хронические заболевания. «Недостаток света приводит к депрессии. Например, в скандинавских странах, где зимой светлого времени совсем мало, это практически национальная проблема», – пояснил хронобиолог.

Не аргумент для медицины и то, что в наши дни все больше горожан живут по графику, никак не привязанному к световому дню. «Ночная жизнь – это, вообще говоря, плохо. В городах, где постоянное ночное освещение, в 3–4 раза возрастает рак, не говоря уже о других неприятностях. В столько же раз увеличивается заболеваемость у людей, работающих в ночные смены», – утверждает г-н Рапопорт.

От недостатка утреннего солнца столичные жители страдают меньше, чем жители регионов: по данным исследовательской службы HeadHunter, опросившей 6 тыс. респондентов, за пределами Московской и Ленинградской областей 30% людей работают с 8.00 утра (в Москве и Санкт-Петербурге с областями – только по 11%, правда, дорога на работу у жителей этих регионов обычно занимает больше времени, и вставать им приходится раньше). Но и тем, кому на службу надо приходить к 9.00, а таковых 42% по стране (52% – в Москве и 48% – в Санкт-Петербурге), тоже приходится испытывать на себе солнечный голод. После 10.00 начинают работу единицы процентов россиян.

Недостаток света, который после перехода на зимнее время не так уж и восполнится, не так вреден для человека, как «скачки» во времени, которыми увлеклись российские власти, рассказал «НИ» ведущий научный сотрудник НИИ кардиологии им. А.Л. Мясникова, вице-президент Ассоциации сомнологов Александр Литвин: «Лучше, когда люди застают большую часть солнечного дня, но зимой света так или иначе будет мало. А изменение времени очень значимо для циркадных ритмов человека и очень тяжело для адаптации».