Президент Международного инженерного университета Юрий Рыжов

– Не кажется ли вам, что в эти дни, когда вспоминают о подавлении ГКЧП, складывается впечатление, что отмечают не 20 лет со дня победы над путчистами, а 20 лет со дня провала переворота? Во всяком случае, главными героями во многих СМИ стали именно путчисты…

– Телевизор я не смотрю, но по отзывам своих друзей знаю, что провластные каналы – а это все основные каналы – практически дали рекламу путчистам и их идеям. Потому что, видимо, такова негласная установка сверху или самоцензура в этих средствах массовой информации.

– Но ведь это позиция не только СМИ, но и значительной части общества. Почему россияне, как свидетельствуют опросы, все больше сожалеют о провале путча? Можно ли говорить о том, что сегодня путчисты, дожившие до наших дней, по сути, празднуют реванш?

– Так воспитывали нас последние 10 лет. И о Сталине уже сожалеют. И те сожалеют, кто никогда Сталина не знал, и даже те, кто его видел и помнит, уже сожалеют, что его нет. Некоторые думают, что при Путине может быть «так же хорошо», как при Сталине. Это полный идиотизм, одурманивание людей официальной пропагандой. Поэтому и создается ощущение, что высшие лица в государстве, пусть и не в открытой форме, совершенно явно сочувствуют путчистам. В каком-то смысле действительно можно сказать, что произошел реванш. Потому что сейчас мы видим то, что было бы, если бы они победили 19 августа 1991 года.

– Где вы были в момент путча, как узнали о нем?

– Я все те три дня провел в Белом доме. Появился там раньше Ельцина, связался с ним по телефону, и он сказал, что туда едет. Я сказал, что дом окружен уже войсками, что его сюда не пустят. А он говорит, что нет: он, Силаев и Хасбулатов уже едут. А вы, говорит, собирайте народ, пресс-конференцию, чтобы огласить наши заявления. И я это сделал. Когда Ельцин приехал, мы вошли в зал, где уже сидели все журналисты, собравшиеся на пресс-конференцию, и Силаев зачитал заявление. То есть я ехал в Белый дом утром, только вернулся из отпуска, должен был ехать на встречу с Бурбулисом, поговорить с ним и поехать на работу в Московский авиационный институт. Но как приехал в Белый дом, так там на все три дня и ночи и застрял. То есть 21-го утром, только в среду, поехал домой. Я был там и стал свидетелем всех событий.

– Как вы думаете, как бы развивалось наше государство, если бы путч не провалился? Где были бы сейчас лично вы, ваша семья?

– Государство бы просто экономически лопнуло, и удержать было бы ничего невозможно. А политически силовые воздействия тогда уже не годились. Гэкачепистская публика не обладала политической волей. Они были коррумпированной советской элитой. И никакими методами уже ничего удержать было невозможно. Где бы я был в случае их победы – кто его знает… Я числился тогда в списке людей, кого гэкачэписты требовали арестовать в первую очередь. В том списке, что я лично видел, было человек шестьдесят, включая Ельцина, Бурбулиса, меня и других. Самыми главными там были харизматики, ораторы, например Тельман Гдлян. И его действительно арестовали, но мы его выпустили потом.

– Извлекла ли страна и ее граждане уроки из событий 20-летней давности?

– Судя по тому, что сейчас в стране происходит, вряд ли...