Телеведущий Алексей Пушков:

– Сейчас много говорят, что по сравнению с 90-ми свободы слова на телевидении стало намного меньше. Вас это как-то затрагивает?

– Было у меня ощущение во время выборов, что во властных структурах возникло избыточное напряжение по поводу того, что говорится на телевидении. При этом я не из тех, кто идеализирует 90-е годы. Кто-кто, а я-то видел эту работу изнутри: был заместителем главного редактора «Московских новостей» и заместителем генерального на ОРТ, потом пришел на «ТВ Центр» в качестве автора и руководителя программы. На ОРТ это все было беспардонно. Звонок от Березовского: «Мочим Лебедя – он не договороспособен». Потом с Лебедем договорились – другое задание: «Лебедя поддерживаем – классный генерал, патриот». Поэтому, когда мне говорят – пространство свободы слова сузилось, я отвечаю: да, в 90-х это пространство было шире, но все жестко контролировалось. Мне нравится медведевская постановка вопроса: «свобода лучше несвободы». Я надеюсь, что нервозность от перехода власти сейчас начнет постепенно уходить.

– Вы можете считать себя полностью независимым журналистом?

– «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя», – говорил Ульянов-Ленин. Но в разумных пределах я независим. Это означает, что мне не дают предписаний, как строить свою программу, что я не должен звонить в правительство Москвы и спрашивать: «Что вы думаете по этому поводу?» После программы мне могут сказать: нам кажется, здесь надо было сделать иначе. Но это уже постфактум. И это совершенно другое дело: люди имеют право на свое мнение. У меня нет цензуры на программе. Конечно, я зависим от корпоративной этики. То есть, если я работаю на канале «ТВ Центр», который принадлежит правительству Москвы, естественно, я это учитываю в своей деятельности. А как иначе?!

– Вы можете пригласить к себе на эфир кого угодно?

– В принципе могу. Я не исключаю, что кто-то мне скажет, что этого не надо делать. Но опять же это идет не со стороны правительства Москвы.

– «Стоп-листы» у вас есть?

– Стоп-листы? У нас есть топ-листы канала «ТВ Центр», которые «Постскриптум» регулярно возглавляет. Я даже не знаю, о чем вы говорите.

– Список персонажей, появление в эфире которых запрещено.

– У меня нет. Есть люди, которых я не приглашаю, в том числе по личным причинам: взгляды разошлись, недостаточно красиво поступили в отношении меня. Но это не «стоп-листы». После 10 лет работы в эфире, а до этого в публицистике, закономерно появляются и сторонники, и противники. При этом есть достаточно много людей, с которыми у нас разные взгляды, но они часто бывают в программе. Через мою программу прошли очень многие: Немцов, Явлинский, Хакамада, Гозман, Митрохин, Белых и другие.

– А сейчас, что изменилось?

– Сейчас их нет особого смысла приглашать. Старые правые сошли со сцены, а новых лидеров они не родили. Иногда они говорят: «Вы нас стали меньше приглашать». А вы какую роль играете в нынешней политике, чтобы я вас часто приглашал?

– Но их же нет в политике в том числе и потому, что их нет на телевидении.

– В 90-е годы они только и были на телеэкране, и что же они не смогли убедить всех, что они такие хорошие? Да, поджали их, но «Постскриптум» перед ними абсолютно чист: показывал их долго и упорно. Да и сейчас еще показывает. На Первом, втором каналах их вообще забыли. У меня же правые по-прежнему бывают. Я исхожу из реальных политических раскладов: люди имеют вес – их приглашают, не имеют веса – приглашают существенно реже. Я приглашаю людей, которые умеют говорить. Вот депутаты от «Единой России» не очень любят говорить по спорным темам. Я не считаю это правильным. Поэтому у меня появляются представители других партий, экономисты, независимые эксперты, иногда правые, иногда и кто-то из «Единой России».

– На телевидении есть то, что вас радует?

– Меня однажды телезрители спросили на одной из творческих встреч: «Вы нам нравитесь за то, что вы говорите правду…» Меня радует то, что за 10 лет я мог говорить правду, хотя и не всю, и что меня никто не заставлял врать. Были рекомендации сделать что-то такое, чего я делать не хотел. Я отказывался.

– Последствия были?

– Нет, не было. Меня однажды руководство канала попросило сделать материал в поддержку памятника Дзержинскому на Лубянке. Я сказал, что я не буду этого делать. Потому что, во-первых, я не люблю большевиков, во-вторых, не считаю, что Дзержинский должен быть одним из символов Москвы, а в-третьих – я это не очень убедительно сделаю, даже если вы меня будете заставлять. Мне сказали: ну, пожалуй, тогда не надо.

– Интересно ваше мнение об изменениях в высших эшелонах власти. Состав нового правительства, сформированный Владимиром Путиным, работает уже второй месяц. Насколько оправданными оказались перестановки в кабинете министров?

– Я ожидал, что Владимир Путин вряд ли будет устраивать кадровую революцию и менять людей, с которыми он работал много лет. Путин вообще очень трепетно относится к кадрам, которым доверяет. В кабинете всего пять новых фамилий: глава Минюста Коновалов, министр связи и массовых коммуникаций Щеголев, министр спорта Мутко – это все путинские кадры. А вот возглавивший Министерство культуры Авдеев – новая фигура. Как я понимаю, принцип был один: ни в коем случае не брать фигуру из кругов культуры. Министр энергетики Шматко – тоже внешний человек. Не исключаю, что разные кланы пытались протолкнуть свою кандидатуру, а Путин взял и ввел совершенно другого человека. Но повторяю, новых всего двое: Авдеев и Шматко. Поэтому, я считаю, что наш премьер подтвердил верность своему городу, подтвердил верность своей собственной команде, и, в общем, просто перетасовал колоду.

– Путин свою команду сохранил. А Медведев свою привел?

– На мой взгляд, у них нет понятия путинский – медведевский. Недавно я спросил у одной американской журналистки, которая в 2000 году в Давосе задала ставший очень известным вопрос: «Who is mister Putin?», почему она не задает вопрос: «Who is mister Medvedev?» Она ответила, что спросила об этом самого Медведева, и он ответил: «I’m a lawyer» (юрист – англ.). Я думаю, что Медведев, если бы не попал в Москву, шел бы по юридической линии. В его карьере не было политической составляющей, а у Путина была. Медведев – воспитанник Путина. В этих условиях я не думаю, что у нового президента сейчас есть амбиции привести своих людей. Да и это достаточно трудно – подобрать свою команду. Я 10 лет работаю и только год-полтора доволен своей командой.