Posted 20 января 2013,, 20:00

Published 20 января 2013,, 20:00

Modified 8 марта, 05:08

Updated 8 марта, 05:08

Член Совета по правам человека при президенте РФ Ирина Хакамада

Член Совета по правам человека при президенте РФ Ирина Хакамада

20 января 2013, 20:00
В пятницу на заседании рабочей группы по гражданским свободам Совета по правам человека было рекомендовано отклонить существующий проект закона о защите религиозных чувств верующих и решено, что СПЧ разработает новую концепцию законопроекта. Порадовавшаяся было вначале редкому единодушию членов СПЧ Ирина Хакамада затем

– Ирина Муцуовна, на заседании рабочей группы СПЧ «из-за органических недостатков» был раскритикован существующий проект закона о защите чувств верующих и было решено разработать новую концепцию. Почему нынешний вариант не может быть доработан?

– Я придерживалась противоположного мнения. Моя идея была в том, что законопроект можно доработать, сократив и убрав из текста понятие «оскорбление чувств» и уголовное наказание с тюремными сроками, оставив только административное наказание. Нужно было оставить в этом проекте то, что в принципе не охвачено существующим законодательством. И тогда можно было бы его двигать дальше. Но большинство экспертов пришли к выводу, что нужно написать новый закон. И тут кроется опасность, что, полностью отклонив этот закон и предложив написать новый, дальше совет не сможет ничего контролировать. Он сможет только какие-то свои поправки и рекомендации для правового управления президента прислать.

– А почему члены СПЧ проявили такое редкостное единодушие в отклонении законопроекта?

– Мне сразу подозрительно показалось, что за отклонение этого закона выступили все, включая и Иосифа Дискина. Оказалось, что он радостно поддержал отклонение закона, предложив заменить его не сокращенной, а, наоборот, расширенной концепцией. В ней говорится о защите не только религиозных чувств, но всех чувств, включая патриотические и национальные. Кроме того, он предложил разделить Россию на зоны. То есть, например, вы приходите на выставку современного искусства, и там будет в обязательном порядке висеть табличка, что в этом месте могут быть оскорблены чувства верующих людей. Но для меня это совершенно неприемлемо. Во-первых, Уголовным кодексом и «зонированием» поведение людей не устанавливается. Оно устанавливается в результате неких традиций и правил, которые предполагают, что никто не шумит, не потому, что боится уголовного наказания, а потому, что висит табличка «соблюдать тишину» и сидят дежурные, которые за этим следят и делают нарушителям замечания.

– Каким же образом предполагается поделить храмы и музеи на зоны?

– Я не хочу это даже обсуждать. Я считаю это первым этапом сегрегации, разделением общества. Если люди такое быдло, что им нельзя осуществлять не только демократию, но и традиционные взаимоотношения, им не доверяют, их можно развести только по зонам, то все это закончится катастрофой. Когда эмигрантов отделили от местного населения в центре Парижа в пригородную зону, вы знаете, чем все это закончилось.

– Кто поддержал вашу точку зрения на рабочей группе?

– Против зон выступили почти все члены комиссии. А вот то, что не надо допускать написания нового закона, а надо внести изменения в старый проект, поскольку есть опасения, что нового закона не будет, не поддержал, кроме меня, никто. Я осталась одна.

– В чем опасность предложений поделить Россию на зоны и расширить категории тех, чьи чувства надо защищать?

– Я считаю, что религия имеет право на отдельную защиту прав, поскольку это отдельный целый институт. И взаимоотношения религиозных институтов и государства имеют огромную историю. Периодически церковь и государство были то вместе, то отдельно, то в конфликте. Поэтому такие законы могут быть. Но если мы начнем все чувства защищать, то мы, грубо говоря, переймем идеологию гитлеровского фашизма. Примем то, что человеку нельзя доверять право контролировать его собственную жизнь и взаимоотношения с другими людьми. Таким образом, мы допустим то, что контроль должен прийти в частную жизнь. Это все неправильно и не должно иметь права на существование.

– Кто будет в конечном итоге писать текст нового законопроекта?

– В том-то и дело, что совет будет писать свой новый текст закона. И 23 января на заседании СПЧ эти поправки будут выдвинуты на обсуждение. Пока в проекте нет никаких «чувств» и «зон». Но я боюсь, что совет может эти поправки отправить только в управление президента. Судя по напору Дискина и околокремлевских экспертов, они, наверное, и будут в результате писать. Совет их может не принять в будущем. Но от СПЧ ничего не зависит. Один раз только власти это затормозили. Но неизвестно, по какой причине. Возможно, по той причине, что решили еще больше расширить проект.

– Как в целом складываются взаимоотношения с членами совета, которые придерживаются провластных взглядов?

– А мы ничего не можем сделать. Они в меньшинстве, но они члены совета. Договариваться с ними очень сложно. Но пока удалось договориться, что и Дискин, и все остальные выступили против этой концепции закона. Но вы понимаете, что интересы и мотивации у нас разные. Дискин и его сторонники согласились на это, чтобы расширить законопроект, в то время как другие члены совета согласились, чтобы, наоборот, сузить его. Уверена, что Совет по правам человека не поддержит зонирование, но от него конечный результат зависеть, к сожалению, не будет.

"