Постановка ответа

Референдум, проведенный в Приднестровье, принес ожидаемый результат. Настолько ожидаемый, что даже 97 процентов голосов, поданных за независимость республики и ее последующее присоединение к России, не кажутся грубой натяжкой. Сама направленность вопросов, содержащих в себе подсказку избирателям, исключала иное волеизъявление. А ставить такие вопросы приднестровские власти могли без малейшего риска – массовые настроения им хорошо известны. В конце концов, это фундаментальное свойство прямой демократии, практикуемой постсоветскими режимами: референдум может состояться только в единственном случае – если его инициирует власть. И только при гарантированном обеспечении нужных ей ответов. Так было в 1993 году с его вошедшим в анекдоты судьбоносным слоганом: «Да, да, нет, да». Так происходило и 17 марта 1991-го, когда на всенародное голосование была поставлена судьба Союза, что, впрочем, вскоре не помешало решить эту судьбу известным образом и без всякой оглядки на волю братских народов «единого и нерушимого».

Мировому сообществу тоже ничто не помешает распорядиться результатами приднестровского референдума так же, как «беловежская» троица итогами горбачевского. Ссылки на Черногорию, отделившуюся от Сербии после аналогичного референдума и получившую международное признание, кивание на Косово, чей курс на независимость одобряется Евросоюзом и США, обвинение Запада в двойных стандартах – все это небезосновательно, но дела не меняет. Статус независимого государства Приднестровье в ближайшее время не получит. И никаких иллюзий на этот счет ее руководство не питает. Состоявшийся референдум для приднестровских властей – лишь новый рубеж в дальнейшей борьбе за признание. Хотя многие жители республики простодушно уверены, что после 17 сентября осуществится их заветная мечта – Приднестровье войдет в состав России. Официальная реакция Москвы на приднестровский референдум оказалась точь-в-точь, как его результат. Министром иностранных дел России Сергеем Лавровым этот результат был назван предсказуемым, и только. Ничего более определенного от главы МИД и не следовало ожидать. «К референдуму в Приднестровье, – сказал Лавров чуть ранее, – надо относиться без эмоций, чтобы они не заслоняли суть происходящего. А суть заключается в необходимости вернуться за стол переговоров».

Да, максимум, что может сделать Россия для Приднестровья, это защищать его интересы в переговорном процессе с Молдавией. То есть в отношении к приднестровской проблеме Москва остается на прежних позициях. Кишинев тоже. К примеру, российское предложение «предоставить Приднестровью в составе Молдавии статус особого административно-территориального образования в форме республики», вызвало в молдавских верхах недоумение. Мол, есть же закон о статусе населенных пунктов левобережья. И этим законом учреждено «автономно-территориальное образование Приднестровье», которое является неотъемлемой частью Молдавии. Точка!

Словом, Кишинев продолжает придерживаться так называемого «плана Ющенко». План этот известен. Провести в республике свободные парламентские выборы под международным контролем. Поручить верховному совету, таким образом, ставшему легитимным, принять закон о статусе Приднестровья. Наладить систему гарантий, обеспечивающих этот статус. И до конца 2006 года вывести из региона российские войска. Но, как неоднократно заявлял наш министр обороны, они покинут Молдавию не раньше, чем с ее территории будет вывезено российское имущество. Не будем делать вид, будто спор идет лишь о технических возможностях освобождения Молдавии от российских военных. Понятно ведь: Россия хочет сохранить тут свое влияние. В этом ей хорошо помогает руководство непризнанной республики, убеждая сограждан и мировое сообщество: как только Россия выведет свои войска из Приднестровья, Молдавия тотчас введет туда свои.

Одна из самых жестких попыток договориться с молдавским руководством была предпринята в конце прошлого года, когда Москва поставила ультиматум: либо Кишинев принимает российские условия урегулирования приднестровской проблемы, либо со стороны России Молдавия будет подвергнута жесткой экономической блокаде, вплоть до продажи ей газа по европейским ценам. Но молдавский президент отказался идти на уступки. «Я официально объявляю, – сказал он, – что Молдова готова прожить без экспорта вина в Россию. Будет сложно, но мы готовы жить в холоде, замерзать без российского газа. Молдова не будет жертвовать своей целостностью, своим суверенитетом и своей свободой, несмотря на цену, которую придется заплатить».

Владимира Воронина цена устраивает. Остается выяснить, устраивает ли она рядовых президентских соотечественников. Готовы ли молдаване «прожить без экспорта вина в Россию» и «замерзать без российского газа»? Ответ не очевиден. В свое время страны Балтии, отвергнув российские ультиматумы, болезненно, но стойко пережили введенные против них экономические санкции, нашли себе партнеров на Западе, переориентировали хозяйство на Европу и об утраченных связях с восточным соседом теперь не очень сожалеют. Возможно, усвоением этих уроков, помимо прочих резонов, и объясняется сдержанная реакция Москвы на приднестровский референдум.



Автор – публицист, политический обозреватель «Российской газеты».