Михаил Федотов

Эту заметку цензура времен Николая I запретила бы уже только за «имеющее двоякий смысл» многоточие в заголовке (однажды из-за этого была запрещена книга по математике), а также потому, что любые «статьи, касающиеся до государственного управления, не могут быть напечатаны без согласия того министерства, о предметах коего в них рассуждается». В иные времена тупое орудие цензуры доходило даже до запрета слов «родина», «отечество», «общество», «гражданин». Сейчас этими словами пестрит российская Конституция, а ее статья 29 недвусмысленно запрещает цензуру.

Однако 15 лет бесцензурной жизни столь малы по сравнению с 270 годами подцензурной, что умы непривычных к свободе граждан вновь и вновь посещают благонамеренные мысли о необходимости чудесным чиновным образом «доставить обществу книги и сочинения, способствующие к истинному просвещению ума и образованию нравов, и удалить книги и сочинения, противные сему намерению». Новые, потрясающие даже пламенных реакционеров данные опросов показывают, что число сторонников цензуры скоро перевалит за сто процентов. Почему вдруг? Вроде бы не прибавилось на наших экранах ни эротики, ни сцен насилия и жестокости, ни рекламы. Прибавилось лишь верхушечной суеты вокруг телевидения, предопределенной президентским поручением наделить Общественную палату полномочиями по контролю за тем, как СМИ пользуются свободой слова. И вот уже депутаты, эксперты и общественные деятели преют в дебатах о том, как следовало бы организовать цензуру, чтобы вместо запаха серы исходило от нее сплошное благоухание.

Увы, дело это безнадежное. Еще Карл Маркс заметил, что «радикальным излечением цензуры было бы ее уничтожение, ибо негодным является само это учреждение, а ведь учреждения более могущественны, чем люди».

Поэтому куда больше смысла поискать другие лекарства от явных и тайных болезней отечественного телевидения.

Начнем с того, что больше всего раздражает зрителей, – с засилья рекламы. Европа более 20 лет назад выработала и проверила на себе средство оптимизации изливаемого на телезрителей потока – Конвенцию о трансграничном вещании. Согласно этому документу, например, показ художественного фильма может прерываться рекламной вставкой только один раз в 45 минут. Есть в конвенции и правила о запрете порнографии, недопустимости «чрезмерно выделять насилие или разжигать расовую ненависть», поощрении свободы информации и права на ответ, заботе о развитии культуры и спорта. Не забыты и дети: «Все программы, которые могут нанести вред физическому, умственному или нравственному развитию детей и подростков, не должны транслироваться в тот период времени, когда они могут их смотреть». Давно уже знающие люди стучат в разные высокие двери, призывая принять решение о присоединении России к этой конвенции. В ответ – незаинтересованное, но величавое молчание.

Второе лекарство – трансформация государственного телевидения в общественное, а значит, освобождение его от рекламы, эротики и пресловутых «сцен насилия и жестокости», замена навязчивой, а порой просто истеричной пропаганды толерантным и спокойным информированием. Правда, имеющийся на сей счет законопроект предполагает введение абонентской платы в размере 3% МРОТ с каждого домохозяйства. Но что такое цена одного пакета кефира по сравнению с возможностью участвовать в управлении федеральной телекомпанией через избираемый попечительский совет!

Третье лекарство – создание Большого жюри по жалобам на СМИ. Аналогичные негосударственные саморегулируемые органы существуют во всей Европе. Теперь по инициативе Большого жюри Союза журналистов России такая структура появляется и в нашей стране. Как говорится, добро пожаловаться!

Короче, анамнез описан, диагноз поставлен, лекарства известны. Но беда в том, что радетели больного, в данном случае общества, зовут не лекарей, а знахарей, у которых от всех социальных хворей одно снадобье – кривое зеркало цензуры.



Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.