Posted 16 марта 2004,, 21:00

Published 16 марта 2004,, 21:00

Modified 8 марта, 09:42

Updated 8 марта, 09:42

Рамазан  Абдулатипов

Рамазан Абдулатипов

16 марта 2004, 21:00
Состоявшиеся в ряде субъектов Федерации параллельно с президентскими губернаторские выборы продемонстрировали прочность позиций местных элит. Своими взглядами на управляемое волеизъявление граждан, а также «кампанию» по укрупнению регионов с корреспондентом «Новых Известий» поделился член Совета Федерации, председатель

– Рамазан Гаджимурадович, создается впечатление, что выборы в субъектах Федерации постепенно превращаются в перевыборы действующих губернаторов. Регионы равняются на центр?

– Вообще в политике есть такая закономерность – в условиях кризиса власть меняется быстрее. Так и должно быть, ведь народ устает от кризиса, и люди считают, что во всем виноваты те, кто сегодня у власти. Но мы в России отрабатываем другую модель: чем жить хуже, тем у нас власть крепче.

В целом ряде регионов даже специально усложняют ситуацию, чтобы после этого сказать: в этой ситуации разве можно менять руководителя! Особенно на Кавказе: не трогайте, Восток – дело тонкое… И на этой демагогии люди сидят десятилетиями. Я считаю, что при том, что к Ельцину можно очень по-разному относиться, его шаг по более или менее легитимной передаче власти другому заслуживает восхищения. Таких примеров в нашей истории очень мало. Как говорил поэт, невозможно навластвоваться. Нужно или самому вовремя остановиться, или должны быть останавливающие механизмы. Ведь человек вообще падок до разных страстей, а власть, несомненно, таковой является.

– В этом году впервые за десятилетие начались изменения в составе Российской Федерации. Я имею в виду объединение Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа. Это закономерный процесс?

– Я лично не против укрупнения регионов, но я не убежден в том, что это надо превращать в кампанию. Это формальная сторона федеративного устройства, и она не имеет того принципиального значения, которое придается укрупнению инициаторами как в федеральном центре, так и на местах. Сторонники этого процесса говорят, что автономии экономически неэффективны, но самым эффективным субъектом РФ является Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа. Если говорить о размерах, то одним из самых крупных субъектов является Ненецкий автономный округ. То, что укрупнение регионов улучшит социальные, экономические показатели регионов, пока тоже трудно утверждать. В России до сих пор нет закона, который бы определял стандарты социальных услуг для населения страны на уровне соблюдения прав человека по всем субъектам Федерации.

Я считал и продолжаю считать, что при всех недостатках нынешнее федеративное устройство полностью соответствует нынешнему состоянию России. Более того, оно имеет перспективу минимум на 25–30 лет. Ведь мы пока реализовали возможности совершенствования федеративных отношений, заложенные в Конституции максимум на 15%. И опять торопимся проводить радикальные изменения. Даже объединение двух районов в Дагестане вызвало очень много неудобств и противоречий. Смысл федерализма в приближении власти и управления государством к потребностям и особенностям местных сообществ. Отличается местное сообщество в Кудымкаре от местного сообщества в Перми? Отличается. И не только по национальному признаку, но и по территориальному, по природе, по ландшафту.

– Но в декабре в этих субъектах состоялись референдумы, на которых большинство жителей высказались за объединение.

– Вы знаете, в моем родном Дагестане три раза проводили референдум о введении должности президента. Но власть предержащие не были заинтересованы в том, чтобы глава республики всенародно избирался, и каждый раз народ высказывался против. Каков заказ – таков и ответ. Сейчас же принято решение результаты трех референдумов забыть, и парламент республики вносит изменения в конституцию с целью назначить всенародные выборы главы Дагестана. В нынешних условиях нет проблемы провести референдум. Государственные деятели хотят запомниться проведением крупных исторических акций и докладывают президенту, что народ полностью готов к объединению. Так у нас можно доложить, что народ готов вообще выехать с этой территории. У нас в России народ всегда готов. Мы же от крепостничества перешли к партийной организации, а потом хотим сразу демократию. И наше государственное устройство еще не устоялось. Я считаю, что проводить референдумы по этим вопросам сегодня не очень корректно. Кроме того, я согласен с президентом, что не надо трогать Конституцию. Хотя я не голосовал за нее, но пятую статью о федеративном устройстве я писал своими руками. И если мы не трогаем Конституцию, когда говорим о сроке президентства, не трогаем, когда говорим о перераспределении полномочий между ветвями власти, то с чего вдруг мы взялись за нее, когда речь зашла о государственном устройстве? Самое страшное происходит, когда в России начинается кампания. У нас в ходе кампании могут и посадить, могут и расстрелять, могут и укрупнить, в соответствии с кампанией могут сделать что угодно. Мы сейчас в ходе кампании можем всех со всеми объединить, а потом расхлебывать очередные конфликты.

– Если говорить о конфликтах, то нельзя не вспомнить о ситуации в Чечне. За последний год интеграция этой неспокойной республики в состав Федерации внешне идет семимильными шагами.

– По формальным признакам интеграция Чечни действительно проходит вполне успешно. Но чеченскую проблему нам придется решать еще пятьдесят лет как минимум. Нам нужна не только формальная экономическая или правовая интеграция, хотя это тоже очень важно. Необходима интеграция человеческой души, культур, традиций, психологий. Эта проблема будет стоять очень долго. В этом направлении работа пока еще и не начата. В свое время я предлагал создать для Чечни программу постконфликтного строительства на десять лет. В том числе с компенсацией, с реабилитацией, со всеми психологическими, культурными пропагандистскими и прочими мерами. Но Чечней до последнего времени занимался человек, который, кроме своих команд, ничего не слышал. Я имею в виду генерала Казанцева, который своим стилем руководства загонял все в военную ситуацию. Сейчас полпредом в Южном федеральном округе стал Владимир Яковлев. Я хочу ему предложить вернуться к вопросу постконфликтной программы для Чечни.

– А как вы оцениваете роль Ахмата Кадырова в процессе восстановления Чечни?

– Я был одним из тех, кто в свое время рекомендовал обратить внимание на Кадырова. В частности, когда Владимир Владимирович Путин был председателем правительства, я с ним об этом говорил. Тогда наибольшую опасность представляла угроза построения в Чечне ваххабитского исламского государства. Эта идея глубоко вошла в умы многих молодых людей, которые, скажем так, не приобщались к современной цивилизации. Поэтому нам нужен был человек, который был на той стороне, видел, что там делается. Кроме того, нужен был духовный лидер, который сам выступит за создание светского государства. Другого бы в Чечне не приняли. Кадыров достаточно мужественно играет свою роль на этом этапе. Но какие процессы пойдут вокруг Чечни в дальнейшем, это уже другой вопрос. Поживем – увидим, но уже сегодня надо строить модели долгосрочной политики в регионе.