Posted 14 июля 2005,, 20:00
Published 14 июля 2005,, 20:00
Modified 8 марта, 09:27
Updated 8 марта, 09:27
Геннадий Райков
– Вы по первому образованию инженер, но став депутатом, еще и диплом юриста получили. То есть для работы в парламенте технического образования вам показалось недостаточно?
– Когда меня избрали в 1995 году в Госдуму, то я для себя решил, что если человек работает над законами, то он должен иметь хотя бы технико-юридическую основу. Поэтому я поступил в Государственную академию госслужбы и окончил юридический факультет. Это образование мне теперь помогает работать над законами. Я знаю основу, как писать закон. А в противном случае мы вам будем писать плохие законы. Получится, что закон вышел, а работает он или не работает – непонятно. Я же не шарлатан, а нормальный человек. Но к сожалению, в Думе только 40 человек имеют юридическое образование.
– А к научной работе вернуться не планируете?
– Вообще-то, кроме того, что я депутат, я еще доцент Нефтегазового университета. В прошлом году защитил диcсертацию, стал кандидатом социологических наук. Тема моей диссертации – роль молодежи в сегодняшнем партийном строительстве. Это очень серьезный вопрос. Ведь молодежь практически в этом не участвует. Но, слава богу, мою диссертацию и книгу взяли за основу создания молодежной политики в КПРФ и «Единой России». Значит, я не зря над ней трудился пять лет. Что касается научной работы, то я практически закончил писать работу по приватизации нефтяных компаний. Моей целью было показать, что начиная с 1992 года приватизация нефтеперерабатывающих предприятий у нас прошла незаконно. Это научный труд, состоящий из 500 листов, где юридически обоснованы все факты. Возможно, я буду защищать докторскую диссертацию на основе этого материала. В институте я читаю лекции, веду аспирантов, молодых специалистов.
– Вы «Заслуженный изобретатель СССР». А за какое изобретение вам дали это звание?
– Я работал в оборонной отрасли. Ряд моих изобретений до сих пор находится под грифом «Секретно». Если взять самолет Сухого, то он летает на двигателе серии АЛФ. Мы долго не могли поднять этот самолет в воздух при противотоке воздуха. Тогда мы разработали рабочую ступень литую, первую ступень турбины и одиннадцать ступеней компрессора. И сейчас самолет летает лучше всех.
– А для дома тоже что-то изобретаете?
– Дома мне некогда что-то создавать. Хотя, по мере необходимости, иногда приходится этим заниматься. Однажды у меня на даче электрики так развели кабели, что если замыкало освещение, то не открывались ворота, не работала скважина. И мне пришлось все самому переделывать. Я, как бывший специалист в этом, слава богу, сам разобрался.
– А как получилось, что вы в детстве учились в интернате?
– Отец у меня служил в Войске польском, со мной же некому было сидеть. Поэтому меня поместили в интернат для перемещенных лиц – не мог ведь я ходить в польскую школу. Там я жил в городе Либнице с 46-го по 52-й годы – это было похуже детдома. Приезжал к родителям только на каникулы. Там учились дети, угнанные со всей Европы и кто скитался во время войны. Воспитание было жесткое. Классными руководителями у нас были старшины Советской армии, которые воспитывали нас не только кулаком, но и другими жесткими методами. А мы им активно сопротивлялись и доставили им довольно много неприятностей. А так как я был вожаком, то мне часто попадало. Но с другими ребятами я всегда быстро общий язык находил. Мне трудно не было – это другим трудно было. Наверное, интернат и воспитал из меня лидера. Вообще, меня сложно обидеть, по крайней мере, до сих пор никто не пытается этого сделать.
– А спортом занимаетесь, например, играете, как Грызлов, в футбол?
– Я раньше играл в хоккей в омском «Авангарде», но это было давно, в 57–59-х годах. До сих пор болею за эту команду. Потом играл немного на заводе, но там времени было мало. А в Думе – и во второй, и в третьей – увлекся мини-футболом. Мини-футболом заниматься попроще – играем в зале, а то на большом поле тяжеловато бегать. Сначала был в команде «Российские регионы», потом играл за «Народных депутатов». Три года подряд наша команда становилась чемпионом парламента. У нас была хорошая команда – Сергей Шашурин, Сергей Юшенков... Нас никто обыграть так и не смог. А сейчас это мероприятие немножко затихло. Меньше, наверное, фракций стало. Не с кем соревноваться.
– А чем еще в свободное время занимаетесь, кроме футбола?
– Я тридцать лет занимаюсь охотой и рыбалкой. В прошлом году удалось съездить в Тульскую область. В этом июле тоже собираюсь. Моя рыба – это в основном карп. Обычно выуживаю рыбу весом по 3–4 килограмма, а охота – это в основном лось и кабан. Правда, в последний раз мне лично не удалось никого подстрелить, но наша бригада поймала кабана. К сожалению, кабан на меня не вышел, но не всегда же такая удача...
– А не страшно выходить один на один с кабаном?
– Нет, совершенно не боюсь. Профессиональный охотник, когда он стоит на тропе, знает, что делать. Кабан пусть сколько угодно бросается, надо только уметь стрелять. А кто не умеет стрелять, на того пусть кидается – нечего в лес идти. Или пусть прячется в избушку или на дерево. Но это уже не охота. В Омской области у меня однажды была неудачная охота на медведя. Так после этого я на медведя не охочусь, считаю, что пусть он себе бегает. Мы тогда брали берлогу, а там оказалось два медведя. Когда первого застрелили, то все стали фотографироваться с ним. Я тоже подошел. И вдруг из берлоги вылез второй зверь. В результате через секунду у берлоги остались лишь первый мертвый медведь, я и второй, живой. А все мои коллеги разбежались. Пришлось стрелять в упор. Слава богу, попал. Поэтому я больше таким зверем судьбу не искушаю.
– А как к экстремальному отдыху относитесь?
– Когда-то немного парашютным спортом занимался, но это давно было. А так я не любитель острых ощущений. Острых ощущений и на работе хватает.
– Несколько лет вы работали в Швеции. Говорят, именно там вы научились разбираться в сортах виски. Это правда?
– Это кто-то напраслину на меня возвел. Я принципиально не пью виски. Если я что и пью, то водку. А виски когда-то попробовал – мне не понравилось, и я больше его не пью. Есть такое виски, что у нас самогонка поприличнее будет.
– А то, что галстуки в Швеции научились завязывать, тоже неправда?
– Вот галстуки действительно там научился завязывать, так как жена тоже не умеет. В России ведь было необязательно галстуки носить. А в Швеции пришлось учиться. В нашу Думу в майках даже приходят. Правда, хорошо, в шортах пока никого не видел.
– Вы что-нибудь коллекционируете?
– Я коллекционирую колокольчики. Какие вижу, такие и покупаю. Не большие колокола, конечно, а маленькие. Однажды увидел гжельский, мне понравился, я купил три сразу. Мне нравится в колокольчике то, что он маленький и звенит. У них у всех даже звон разный – мне все нравятся. Но самый любимый, наверное, гжельский, может, потому, что первый. Всего их у меня около шестидесяти. Стоят в моем кабинете, на полочке. Недавно я был во Франции на конгрессе, оттуда тоже привез два колокольчика, один из них – в форме Эйфелевой башни.
– А в семье, кроме вас, кто-то имеет отношение к политике?
– У меня трое сыновей – все взрослые. Двое в Омске, еще один в Москве, окончил МГУ и работает юристом. И стремлений стать политиком ни у кого не было. Я считаю, что это правильно. Нужно сначала иметь какую-то специальность. Потому что при каких-то катаклизмах он просто может остаться на улице. К сожалению, многие наши политики ничего не умеют делать. Получается, что это не политика, а просто шарлатанство. Супруга моя – библиотекарь. Работает в Российской государственной библиотеке начальником отдела по связям с регионами. Поэтому дома у нас много книг, хотя соперничать с Ленинкой трудно. Последнее, что я прочел, – это книга Анатолия Омельчука «Белые пятна Сибири». Это про те события, которые мне, как сибиряку, интересны. Оказывается, я многого не знал. Я вообще больше стараюсь познавательное читать, а не детективы. Детективы хороши только в поезде, в дороге.
– Вы предлагали ввести уголовную ответственность за гомосексуализм. Почему вы так сурово относитесь к лицам с нетрадиционной ориентацией?
– Я очень сожалею, что ликвидирована статья закона по уголовной ответственности, которая существовала в советском кодексе. А гомосексуализм – это просто разврат, отклонение от психологической нормы. Может, их надо не сажать, а ставить на учет и лечить, как делают в Китае. И поэтому в Китае такого явления нет.
– Считаете ли вы себя счастливым человеком?
– Пожалуй, да. Мне удавалось почти всегда добиваться своих целей. Я, как говорится, построил дом, посадил дерево и женил сына. Теперь для полного счастья осталось только внука женить. Пока, правда, внука нет, но как появится, то сразу женю.
Справка «НИ»
РАЙКОВ Геннадий Иванович родился 8 августа 1939 года в Хабаровске в семье офицера. В 1956 году окончил школу с серебряной медалью и поступил в Омский машиностроительный институт, который окончил в 1961 году, получив специальность инженера-механика. Имеет три патента на изобретения в области обработки металлов. Второе высшее образование получил, окончив факультет государственного строительства и права Российской Академии государственной службы в 1998 году. Работал на производстве и в 1987 году стал гендиректором Тюменского моторостроительного производственного объединения Минавиапрома СССР. В 1991–92 гг. занимал пост мэра Тюмени. С 1993 по 1995 г. в должности заместителя генерального директора российско-шведской компании «Сибириан-Вуд» работал в Швеции.
С 1995 года депутат Госдумы всех созывов. Член фракции «Единая Россия». Член думского комитета по безопасности. Председатель комиссии Госдумы по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики. Активно участвовал в разработке законов «О промышленной безопасности», «О гражданской обороне», «О внутренних войсках МВД», «Об адвокатуре», «О милиции», «О прокуратуре», «О противодействии легализации доходов, полученных незаконным путем». Выступает за введение уголовного преследования гомосексуалистов. Награжден орденом Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почета», орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.
Женат. Имеет троих сыновей.