Posted 14 июня 2011,, 20:00

Published 14 июня 2011,, 20:00

Modified 8 марта, 06:24

Updated 8 марта, 06:24

Сопредседатель незарегистрированной Партии народной свободы Владимир Рыжков

Сопредседатель незарегистрированной Партии народной свободы Владимир Рыжков

14 июня 2011, 20:00
Представители Партии народной свободы в конце мая подали документы на регистрацию в Министерство юстиции. Зачем создавать организацию, которая, скорее всего, не будет зарегистрирована? Какие препятствия стоят на пути участия партии в думских и президентских выборах? Эти и другие вопросы мы задали сопредседателю ПАРНАС

– Владимир Александрович, как вы оцениваете состояние российской прессы перед выборами?

– Сегодня 90 процентов СМИ в стране де-факто подконтрольны власти. Хотя официально власти приводят цифру негосударственных СМИ на уровне 70–80 процентов, но мы понимаем, кто эти «частники». Если тот же НТВ принадлежит «Газпрому», то формально это частное телевидение, но на деле контрольный пакет его принадлежит государству. Я всегда придерживаюсь той точки зрения, что у нас в России СМИ четко делятся на влиятельные и независимые. При этом влиятельные не могут быть независимыми, а независимые – влиятельными. Но большой плюс в том, что Интернет уже замещает ту площадку, на которой 5–6 лет назад было телевидение в России, в нем уже 43 миллиона человек, и эта цифра растет.

– А как же появление на том же НТВ фильма про Ходорковского в положительном ключе?

– Его я, к сожалению, не видел, но, как правило, в данных ситуациях я придерживаюсь правила: ищи, кому это выгодно. Вполне возможно, это было сделано перед решением Европейского суда по делу Ходорковского–Лебедева, и попытка «проложить» к нему какую-то «соломку». Любое появление кого бы то ни было на телеэкране в условиях тотальной цензуры не бывает просто так. Обязательно должна быть какая-то схема и операция. Спрашивали Олега Добродеева один раз, почему вы не показываете Каспарова? Если он о шахматах будет говорить, то пожалуйста, был ответ. Они могут показать оппозиционеров, но по теме, которая предложена ими и под нужным углом. Меня теоретически могут позвать поговорить о проблеме сексуальных меньшинств или о климате в Камбодже. Но когда мы предлагаем свою повестку дня, например, поговорить о коррупции в высших эшелонах власти, это абсолютно невозможно, так как это затрагивает коренные интересы власти. У меня есть свежий опрос «Левада-Центра». Знаете, какое количество людей либо оформляет документы на выезд из страны, либо приняли решение, либо очень близки к принятию такого решения? 9,5 процента, то есть 9,5 миллиона человек! Уже оформляют документы, казалось бы, немного – 0,5 процента, но это 500 тысяч человек. 2,5 процента уже приняли твердое решение уезжать, и еще более 6% серьезно думают об отъезде. Это уже каждый десятый. И это не какой-нибудь крестьянин или рабочий из тамбовской глубинки. Скорее всего, это наиболее активные, образованные люди страны. На мой взгляд, когда потенциал эмиграции составляет 10 миллионов человек – это приговор всей системе. А есть опросы среди студентов, где эта цифра достигает 70 процентов! Если это сохранится (не шучу), я не уверен, что Россия как отдельное государство доживет до 2020 года.

– Как это может произойти?

– Посмотрите, что происходит с Кавказом, где сильны сепаратистские настроения, а ведь это несколько густонаселенных субъектов Федерации. Поговорите с калининградцами, там очень сильны пока не антироссийские, но антимосковские настроения, поговорите с дальневосточниками, сибиряками, как они ко всему относятся. Сибирь может осознать, что львиная доля ресурсов, которые разворовываются московской «элитой», принадлежит им.

– В СССР тоже Москву не любили.

– И вспомните, к чему это привело в 1991 году. И где гарантия, что такой сценарий не может произойти к 2020 году уже с Россией, в которой создано, по сути, антинародное государство?

– А вы не считаете, что в том, к чему мы сейчас пришли, есть значительная доля вины и демократического движения? Вы все были у власти, тем не менее, не найдя друг с другом общего языка, допустили появление тех, кого сегодня критикуете.

– Степень вины каждого нужно рассматривать отдельно, и каждый сам должен оценивать степень своей вины. Но в целом, безусловно, вы правы, и я считаю, что в 90-е годы демократическое движение совершило несколько фундаментальных ошибок. Во-первых, реформаторы 90-х не понимали важности строительства демократических государственных институтов. Я тогда был рядовым депутатом Госдумы, но я эти разговоры хорошо помню. Среди реформаторов доминировали люди, которые открыто говорили, что главное, чтобы был сильный президент, который железной рукой проведет реформы. Понимания того, что должен быть независимый суд, сильный парламент и демократические государственные институты, вообще не было. Популярна была теория, что нужен «русский Пиночет», который железной рукой продавит все, что нужно стране. Эта глубоко порочная идея широко распространена и сегодня. Эту идею я никогда не поддерживал и в те же 90-е годы горячо спорил и с Егором Гайдаром и с другими, говорил, что ключевую роль должен играть парламент и парламентаризм. Теперь мы за эту недальновидность реформаторов дорого расплачиваемся.

– Но ведь и сами демократы из-за собственных амбиций не могли определиться с кандидатурой лидера.

– Согласен, что демократы во многом стали жертвой амбиций. Я лично всегда был готов к объединению. Я был готов идти в 2007 году в федеральную тройку СПС, и не просто войти в тройку, а весь актив Республиканской партии России (РПР) привести к общей победе. Только Кремль не разрешил, и СПС подчинился. Я встречался с Явлинским, говорил ему: давайте сделаем совместный блок и пойдем на выборы. Он говорит, нет никакой Республиканской партии, поезжай в Барнаул и вступай там в «Яблоко». Это было откровенное издевательство. Подобное сектантство «Яблоко» и погубило. В Партии народной свободы мы этот шаг сделали, объединив четыре организации: РПР, движения «Солидарность» и «Демократический выбор», а также Российский народно-демократический союз.

– И как вы решили вопрос лидерства?

– Очень просто: у нас четыре сопредседателя. И мы не боимся, что нам помешают амбиции. Играет свою роль определенная политическая зрелость и понимание всеми, что дело важнее, чем личная судьба. Также у нас есть решение съезда о том, как будет выдвигаться единый кандидат в президенты от коалиции. Мы хотим собрать в Москве большой съезд человек на 500–600 демократов со всей страны. Будет по сто человек от каждой организации, входящей в коалицию, и еще 100–150 уважаемых людей, то, что называется «свежая голова». Каждый из кандидатов выступит перед съездом и возьмет на себя обязательства реализовывать общую программу, чтобы не получилось, как с Борисом Ельциным, который шел при поддержке одних сил, а потом кардинально переменил свою политику. После этого тайным голосованием будет определен единый кандидат. Кто это будет, я не знаю, так как это решит съезд.

– Верите ли вы в искренность намерений того же Касьянова? Разве можно о нем сказать, что он настоящий демократ? Его уход в оппозицию во многом связан с тем, что Путин не предложил ему другой «крутой» должности, сняв с должности премьер-министра. Да и смешно звучит: Касьянов – борец с коррупцией.

– Я всегда исхожу из лучшего и вижу в людях лучшее. Человек подписался под всеми документами партии, принял все обязательства, вместе с нами создавал нашу жесткую программу борьбы с коррупцией, вместе со всеми много делает для создания и победы партии ПАРНАС. По поводу наших сопредседателей разное говорят, а где документы? Все это пустые сплетни. Вы правильно подмечаете наши минусы, но нужно говорить и о плюсах. У нас есть опыт государственного управления, мы знаем, как работают правительство и регионы. Государственный опыт – это большой плюс демократической оппозиции. Нашей команде можно доверить нести ответственность за страну.

– Но ведь вашу партию, скорей всего, не зарегистрируют.

– Цель нашей партии не регистрация, наша цель – политический успех, реализация нашей программы. Решается не вопрос о регистрации, а вопрос об участии подлинно независимых политических сил страны в парламентских и президентских выборах. Предположим, власть не регистрирует нашу партию, но это будет прежде всего проблема для самой власти. В Москве, по опросу Левада-центра, Партия народной свободы занимает уже четвертое место с результатом на уровне 9–10 процентов. В целом по стране мы стабильно на пятом месте, уступая только четырем думским партиям. И это при полном отсутствии доступа к телевидению. Представьте, что такую партию не регистрируют, какой это сигнал обществу и избирателям?

– Никакого. Общество дремлет.

– Не согласен. Я уверен, что отказ в регистрации нашей партии очень сильно подорвет легитимность думских выборов. По крайней мере, мы это обещаем и устроим Кремлю серьезную проблему с легитимностью думских выборов. Либо мы будем призывать к бойкоту, либо проведем кампанию «в сортах дерьма не разбираюсь», имея в виду то, что включенные в бюллетени «системные партии» не отражают весь спектр общественного мнения. Также мы сделаем все, чтобы эти выборы не были признаны на международном уровне. Вы знаете, что РПР только что выиграла дело в Европейском суде по поводу ликвидации партии в 2007 году. Это первый случай в постсоветской истории, когда целая партия, а не отдельный человек, выиграла дело в Европейском суде. Теперь представьте, если те же чиновники говорят партии ПАРНАС: «У вас численность недостаточная, протоколы неправильные», то есть отказывают в регистрации по тем же основаниям, которые уже признаны незаконными, и где опять присутствует Рыжков и РПР… Тогда у меня будет полное юридическое и моральное право взять билет и полететь в Страсбург со всеми документами и сказать: граждане судьи, что ж это творится на святой Руси? Вновь совершены те же действия, которые только что признаны судом незаконными! Это называется рецидив! У нас появится право добиваться рассмотрения дела в ЕСПЧ в экстренном порядке, чтобы партия успела участвовать в думских выборах. А также добиваться введения санкций против чиновников, которые эти решения принимают.

– А дальше что?

– Если будет решение суда о том, что партия должна участвовать в думских выборах, но ее до них не допустили, это автоматически сделает выборы нелегитимными. Выборы не будут признаны Советом Европы, ОБСЕ, и мы превратимся в «большую Белоруссию».

– Если придется бойкотировать выборы, намерены вы это делать одни или в коалиции с кем-то?

– «Системные партии», взлелеянные Кремлем, не будут поддерживать бойкот, они же играют по принятым правилам. Они будут втайне надеяться, что кто-то за них проголосует. Морально я не могу обсуждать эту тему, так как пока мы исходим из того, что нас зарегистрируют.

– На какой результат партия может рассчитывать, если будет зарегистрирована, и как вы намерены бороться с фальсификациями на выборах?

– Я совершенно уверен, что речь не идет об одном-двух приставных стульчиках за 5–6 процентов, а о создании полновесной фракции и получении 10–15% на выборах, не менее. С фальсификациями можно бороться только одним способом – направлять наблюдателей во все уголки страны, на все участки и в комиссии.

– Какие законопроекты вы намерены внести в первую очередь, если попадете в Думу? И возьмете ли себе, к примеру, мигалку?

– У ПАРНАСАа есть список из 12 первоочередных законов: среди них, закон о борьбе с коррупцией с возращением в Уголовный кодекс конфискации имущества, ратификации 20-й статьи ООН о незаконном обогащении, введение декларации о расходах для чиновников и их близких родственников, запрет родственникам заниматься бизнесом в тех сферах, которые регулирует чиновник. Также мы внесем закон по сокращению числа мигалок (я, когда был в Думе, вносил законопроект «о четырех мигалках» для первых руководителей государства), возвращение выборов губернаторов, а также хотим запретить цензуру в СМИ. Ликвидируем ограничения на деятельность партий и общественных организаций. Президентский срок – до четырех лет и чтобы одно лицо не могло быть президентом более не двух сроков, а двух раз.

– Но вас же все равно не будет большинство.

– Мы вполне способны договориться с другими партиями о самых принципиальных вещах. Политик из всех возможностей должен выбирать ту, которая ведет к цели. Я хочу, чтобы Россия была европейской демократической страной, и намерен этого твердо добиваться.

"