Posted 13 декабря 2006,, 21:00

Published 13 декабря 2006,, 21:00

Modified 8 марта, 08:50

Updated 8 марта, 08:50

Председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов

Председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов

13 декабря 2006, 21:00
Московские власти запретили проводить намеченное на нынешнее воскресенье шествие в память о погибших журналистах. Этот запрет смотрится цинично на фоне страшных цифр: в 2006 году в России погибли девять журналистов, а за последнее десятилетие – около 300 репортеров. О своем отношении к запрету митинга «НИ» рассказал пр

– Как связан запрет шествия с нынешней политической ситуацией в стране?

– Власти не хотят акцентировать внимание на этих вопросах. Мы все равно соберемся с семьями погибших, их друзьями, коллегами. А этот запрет для меня – это пустая формальность.

– Но власти своего добились. Общество внимания не обратит.

– Ну, как не обратит? Наше общество прекрасно ориентируется сегодня в том, что происходит. Люди же не идиоты. А количество убитых журналистов – цифра давно обнародованная. Клуб погибших журналистов работает 12 лет и собирает огромное количество людей. Я думаю, что власть этим запретом сделала себе плохую мину лица. Это не лицо, сопереживающее с сообществом журналистов. Это ханжеское выражение лица власти, которое так говорит о своей заботе о гражданах: не хочу вас волновать. Это звучит, как версия о голом короле.

– Насколько профессия журналиста в России стала опаснее, чем 5–10 лет назад?

– Она не стала опаснее, она осталась такой же опасной, потому что ничего не меняется. И сейчас мы готовим очередной список погибших, уже этого года.

– И сколько там фамилий?

– Девять человек.

– А всего в списке Союза журналистов сколько погибших?

– Где- то 260 с 1992 года.

– Что нужно сделать, чтобы журналистов не убивали?

– Во-первых, по 95 убитым журналистам так и не названо, ни кто это сделал, ни заказчик, ни исполнитель. Даже самые скандальные убийства не расследованы, даже убийства Влада Листьева и Димы Холодова. Это когда президент и генеральный прокурор заявляли, что берут под свой контроль. И ничего не произошло, убийцы не названы. А убивают везде. В Воронеже, в Омске, Саратове, Чебоксарах, Ростове-на-Дону, Туле, Московской области. Журналистов убивают и в Штатах, но там это происходит, когда журналист является носителем какой-то тайны, которую он может рассказать. А стоит ему эту тайну обнародовать, выступить в газете, и все. А у нас убивают даже из мести, больше всего убивают из мести. И даже эти убийства, они все равно не расследованы. Здесь гигантская вина власти, которая считает, что нельзя гражданам мешать отдыхать.

– Что должно измениться, чтобы стало по-другому?

– Должна измениться сама власть. Что-то должно измениться в тех людях высшего ранга, в чиновниках, которые должны понимать, что они теряют в глазах людей нравственный авторитет. Сегодня мы много говорим о коррупции, но здесь ситуация уже другого порядка. Это полное пренебрежение обществом, его взглядами, интересами.

– Журналистское сообщество как единое целое в России существует?

– Оно очень сильно разобщено. Из-за заработной платы, из-за риска потерять работу. Из-за того, что журналист не защищен коллективным договором в отличие от журналистов за рубежом. И стремление обезопаситься, не потерять работу, зарплату, жизнь – это все не дает журналистам возможности честно и до конца исполнять свой долг. Поэтому доверие к журналистам в обществе снижается. Да и самой журналистики очень мало. Больше политтехнологии, пиара, разные сорта компромата, шоу-бизнес. А журналистики, как показывают исследования, остается 5–7%.