Вице-адмирал Тенгиз Борисов поставил неудобные вопросы о гибели подлодки "Курск"

- 14 августа 2000 года СМИ скупо сообщили о якобы столкновении российской атомной подводной лодки «Курск» с неопознанным плавающим объектом (НПО) имевшем место 12 августа в 11часов 55 минут в акватории Баренцева моря, - рассказал Тенгиз Борисов.

В результате столкновения, писала пресса, АПЛ затонула на глубине 105-108 метров, экипаж жив, с ним установлена связь, идет подготовка к спасению. Тогдашний министр обороны маршал Российской Федерации И.Д. Сергеев в своем интервью пошел еще дальше, заявив, что готовится операция по подаче на борт затонувшей подводной лодки (ЗПЛ) горячей пищи для экипажа.

Только главком ВМФ адмирал флота В.И. Куроедов выступая по телевидению, честно сказал, что ситуация тяжелая, и он не берется что-либо прогнозировать.

Судя по всему, Владимиру Ивановичу «подсказали» свыше, что он не прав, и больше подобных заявлений не последовало.

Вся страна с замиранием сердца следила за разворачивающейся на Северном флоте драмой, а люди, знавшие правду с самого начала, бессовестно лгали, вселяли людям надежду на благополучный исход операции по спасению экипажа.

В те дни на один из северных заводов уже поступил заказ на 118 или 120 гробов, то есть из расчета на всех находящихся на борту «Курска» моряков.

Кошки в темной комнате не оказалось

Те, кто убеждал россиян в скорейшем завершении спасательной операции и одновременно заказывал гробы, проявляли чудеса оперативности в поиске НПО. То это была подводная лодка, то - надводный корабль. Их национальная принадлежность скромно опускалась, но довольно прозрачно делался намек на блок НАТО.

Чуть позднее нашлась американская АПЛ, зашедшая на доковый ремонт в один из северных портов Европы, и автоматически попавшая под подозрение в причастности к столкновению с «Курском».

Горячие головы из Госдумы потребовали осмотра американской АПЛ, на что, естественно, получили вежливый, но твердый отказ.

Воистину прав был Конфуций, сказавший, что тяжело найти кошку в темной комнате, особенно, если ее там нет. Кошки не оказалось….

Считая себя специалистом в области аварийно-спасательных работ (был председателем Комитета по проведению подводных работ особого назначения при правительстве РФ (1992 – 1994), я ожидал приглашения в Главный штаб ВМФ, по крайней мере, для консультаций, но, не дождавшись, позвонил одному знакомому адмиралу сам. От моих услуг вежливо отказались…

14 августа я с группой специалистов отправился в Калининград, куда прибыл 15 числа и стал готовиться к выходу в море. В тот год международная экспедиция в очередной раз должна была обследовать районы Балтийского моря и пролива Скагеррак, где в 1945 -1947гг. союзниками были затоплены трофеи - фашистские арсеналы химического оружия.

Я с экспедицией выходил в море на научно-исследовательском судне «Профессор Штокман», - рассказал Т. Борисов. - Разумеется, все мысли были о «Курске». Я внимательно читал и смотрел на телеэкране все, что имело хоть какое-то отношение к «Курску».

16 августа, около 12.00 я находился на пирсе, когда подъехали две специализированные машины с аббревиатурой ОРТ и НТВ на бортах. Меня попросили дать интервью по поводу происшествия с «Курском». Я сделал попытку отказаться, сославшись на полное отсутствие у меня официальной информации и тот факт, что я не привлекался к решению данной проблемы, и, соответственно, сказать что-либо сверх опубликованной в СМИ информации, не могу.

Корреспонденты терпеливо выслушали мои аргументы, но отказа не приняли: «Вы - подводник, специалист, многие и в стране и за рубежом вас еще помнят, как руководителя Комитета по проведению подводных работ особого назначения при Правительстве РФ. Если хотите, можем не называть вашей фамилии, звания, показать вас со спины». Отказать было невозможно.

«Я же обещал говорить правду»

Ниже я хочу привести фрагменты моего интервью:

Вопрос: Как вы полагаете, удастся ли найти виновников столкновения, и что это могло быть – надводный корабль или АПЛ?

Ответ: Никакого столкновения не было. Атомоход шел на малой глубине с небольшой скоростью (не выше 8 узлов) и столкнуться с надводным кораблем не мог. «Курск» имеет отличную акустическую систему и допустить опасное сближение с другой АПЛ также не мог. Повреждения, судя по сообщениям СМИ, расположены в верхней части корпуса АПЛ. Трудно предположить, что иностранная АПЛ шла в надводном или позиционном положении в районе проведения учений Северного флота. Полное подводное водоизмещение «Курска» 18000 тонн. Ни одна из натовских АПЛ, способных оказаться в этом районе Баренцева моря, не дотягивает и до трети данной величины.

Вопрос: Почему вы полагаете, что скорость «Курска» не превышала 8 узлов?

Ответ: Он шел под перископом, и этим все сказано.

Вопрос: Что же произошло?

Ответ: Подводные лодки постройки СССР обладают большим запасом плавучести и могут выдержать затопление любого отсека с прилегающими цистернами главного балласта. Следовательно, на «Курске» было затоплено, как минимум, два отсека. Единственный вариант, который я могу себе представить – это взрыв боезапаса, что привело к мгновенному затоплению двух или более отсеков.

Вопрос: Значит, вы полагаете, есть жертвы?

Ответ: Если, как я предполагаю, произошел взрыв боезапаса на стеллажах в первом отсеке, все, кто находился в носовых отсеках, с первого по реакторный, погибли мгновенно. Я верю, что реакторный блок устоял, иначе радиоактивное загрязнение несомненно было бы зафиксировано иностранными специалистами, и это стало бы достоянием гласности. В кормовых отсеках после взрыва в живых могло остаться 20 - 25 человек (в последствие выяснилось, что в действительности там оказалось 23 моряка).

Вопрос: Так значит, их можно спасти?

Ответ: Я этого не говорил. Я сказал, что они могли остаться в живых сразу после предполагаемого взрыва. Но сегодня минуло четверо суток с момента катастрофы. Остаться в живых у них нет шансов даже теоретически. Максимум двое-трое суток. Поверьте, мне, как подводнику, очень тяжело это говорить, но вы просили сказать правду.

Вопрос: А министр обороны говорит, что экипаж жив, с ним есть связь….

Ответ: Пусть это останется на совести министра обороны.

Вопрос: Что могло послужить причиной взрыва? Столкновение?

Ответ: Нет. И еще раз нет. Столкновение исключается. Во всем мире за всю историю подводного плавания 39 подводных лодок погибли от взрыва водорода, выделяемого аккумуляторными батареями (АБ). Это только документально подтвержденные случаи. Осмелюсь утверждать, что многие подводные лодки, числящиеся пропавшими без вести, погибли по аналогичным причинам. Мне довелось видеть результаты взрыва АБ на советской АПЛ в сентябре 1977 года на Северном флоте. Только в связи с тем, что АПЛ шла без оружия, она осталась на плаву. Отсеки (первый и второй) были разворочены, что называется, в хлам. Палубы второго отсека были свернуты в рулоны, трубопроводы завиты в змеевики…. Полагаю, что на «Курске» произошел взрыв водорода в первом, торпедном, отсеке, что повлекло за собой детонацию боезапаса.

Есть два варианта развития событий: или сдвоенный взрыв с интервалом в несколько миллисекунд, или два раздельных взрыва. То есть сначала относительно слабый взрыв водорода, затем сильный пожар в отсеке и второй, катастрофический взрыв боезапаса через 2-3 минуты (в реальности через 2 минуты 15 секунд).

Вопрос: Что же могло привести к избытку водорода в отсеке?

Ответ: Как ни тяжело это говорить, но – пресловутый «человеческий фактор». Очевидно, личный состав отсека не следил за концентрацией водорода. Банальная халатность привела к катастрофе. Кстати, вышеупомянутый взрыв на советской АПЛ произошел именно по данной причине. Или не была включена система дожигания водорода, либо она не работала по какой-нибудь причине, но и в том, и в другом случае присутствовала полная беспечность экипажа – концентрация водорода в отсеке не контролировалась на протяжении многих часов (обязательные замеры делаются каждые 30 минут), скорее всего, с момента выхода в море. За полчаса взрывоопасная смесь водорода и воздуха в отсеке не образуется.

Как мне стало известно впоследствии, 16 августа в 14.00 в очередном блоке новостей на канале НТВ это интервью было показано почти полностью. В 18. 00 от него оставили пару фраз диктора за кадром на фоне картинки с моим выступлением, и больше не упоминали. ОРТ не показало ничего…..

Меня спас выход в море. Разобраться со мной на месте не успели, а когда я вернулся из экспедиции спустя почти три недели, было поздно. Весь мир уже знал о гибели всех находящихся на борту АПЛ людей и оплакивал их.

Вновь в ход пошла ложь

Неуклюжие попытки военных моряков спасти экипаж при помощи спасательного водолазного колокола образца 1940-х годов и относительно более современного аварийного рабочего снаряда (АРСа) не могли вызвать у специалиста ничего, кроме чувства горечи и разочарования.

Сообщалось, что крен затонувшей лодки достигал 25 градусов. Курсанту 3-го курса любого Высшего военно-морского училища известно, что установить водолазный колокол при таком крене невозможно. Единственное, что при подобной попытке можно сделать – это разбить комингс – площадку (полированное кольцо вокруг люка, которое обеспечивает герметизацию переходного пространства между подводной лодкой и спасательным аппаратом) и исключить возможность посадки АРСа. По всей вероятности, именно водолазным колоколом и была повреждена комингс-площадка над кормовым люком 9-го отсека, и все попытки операторов АРСа «присосаться» к ЗПЛ успехом не увенчались. Вновь в ход пошла ложь.

Будучи вынужденными признать факт взрыва, «специалисты» в погонах стали уверять россиян, будто бы весь легкий корпус АПЛ был настолько им деформирован, что стакан под комингс-площадкой смялся и стал негерметичен. Полный абсурд, кстати, подтвердившийся после подъема «Курска»!

Свою некомпетентность во все времена было принято списывать на «объективные» причины. Честно говоря, даже если бы каким-то чудом при таком крене удалось установить с первой попытки водолазный колокол, спасенных все равно не было бы. Это произошло только на четвертые или пятые сутки после катастрофы, когда все уцелевшие после страшного взрыва моряки давно погибли от удушья….

Все страны читали отчеты о двух взрывах зафиксированных норвежскими специалистами-сейсмологами в районе гибели «Курска». Второй был значительно мощнее предыдущего…. В России эта информация стала достоянием гласности лишь спустя очень много дней.

Наши «спецы» обманывали не только свой народ. Бессовестно лгали и первым лицам государства. Ни секунды не сомневаюсь, что, знай Владимир Путин о реальном масштабе катастрофы, он, как президент России и Верховный Главнокомандующий Вооруженных Сил страны, как сын моряка и просто как человек, он взял бы руководство операцией по спасению экипажа в свои руки. Скорее всего, его просто долго «готовили» к неприятному известию. Сообщили о небольшом инциденте, не требующего вмешательства первого лица государства, чем оказали последнему «медвежью услугу». Да и все последующие потоки лжи и продолжающиеся (вопреки здравому смыслу) упорные поиски неопознанного подводного объекта вряд ли положительно сказались на имидже России в глазах мировой общественности.

Честно говоря, из должностных лиц больше всего мне было жаль пресс-секретаря ВМФ капитана второго ранга И. Дыгало. Какую только ересь не доводилось ему озвучивать в те трагические дни! Иногда по несколько раз за день. Думаю, что больше всего данный офицер жалел, что телевидение у нас цветное, ибо повторять то, что ему предлагали донести до народа, не краснея, мне кажется, было невозможно. Но он – жертва служебного долга. Его просто использовали, простите за грубость, по принципу «пипл все схавает».

Когда скрывать дальше правду о гибели экипажа стало невозможно, чиновники пошли на очередной обман населения и руководства страны. Забыв свои собственные слова об установленной с экипажем связи, они сообщили, что, мол, люди погибли очень быстро. Непонятно, с кем же «поддерживалась связь» в течении первых 4-х или 5-ти дней после катастрофы? Позднее председатель Государственной комиссии по расследованию катастрофы «Курска», вице-премьер правительства России И.И. Клебанов обнародовал «абсолютно достоверные» сведения о «гибели экипажа в течение 2-3 минут после взрыва».

Летя вместе с ним в командировку, на борту самолета я просил Илью Иосифовича, будучи официальным лицом, не делать подобные заявления, так как потом истина все равно всплывет и это будет выглядеть не очень красиво. Клебанов настаивал на своем, - сказал вице-адмирал Борисов.

«Курск» на связь не вышел

Итак, АПЛ затонула в ходе проведения крупномасштабных учений Северного флота, когда все его командование (во главе с командующим флотом адмиралом Поповым) находилось или в море на борту тяжелого авианесущего крейсера (ТАКР) «Петр Великий», где располагался штаб учений, или на главном командном пункте флота. Не зафиксировать два взрыва большой силы было практически невозможно. В районе, закрытом для всех посторонних кораблей и судов, где находилась только отечественная АПЛ, два мощных взрыва должны были заставить штаб учений немедленно попытаться связаться с последней. «Курск» на связь не вышел, не мог выйти. В это время он уже покоился на глубине 108 метров.

Сколько времени необходимо даже не очень поворотливому штабу, чтобы сложить два и два и понять, что возникла нештатная ситуация? Пусть час. Была ли после этого срока объявлена тревога по флоту? Были ли немедленно оповещены главком ВМФ, министр обороны, президент России? Далеко не уверен. Были ли вызваны водолазы – глубоководники из Санкт-Петербурга? Нет!

В одном из НИИ под Питером служат очень квалифицированные офицеры и мичмана-глубоководники. На сборы им вполне достаточно минут сорок – час. Добраться до аэродрома – еще час. Два часа полета до аэродрома «Мурмаши» под Мурманском. Пусть еще час - два на полет на вертолете до ТАКРа.

Через шесть часов спасатели могли приступить к подготовке к погружению с борта флагмана Северного флота. За это время найти место гибели АПЛ было вполне возможно.

Дно в данном районе Баренцева моря плоское как стол, и обнаружить объект высотой и шириной с шестиэтажный дом и длиной более 160 метров, причем, металлический, полагаю, не очень трудно. Особенно с учетом того, что пеленг на точку взрыва наверняка был зафиксирован (и не с одного корабля, а также и с берега), и было известно примерное место нахождения «Курска».

Еще через час-два часа могли начаться погружения. Глубина 108 метров – детская для специалистов, о которых я веду речь. Сколько надо времени для обследования затонувшей лодки на наличие живых людей? Пусть еще пара часов. Простучав ЗПЛ, спасатели через 9-10 часов после катастрофы могли точно знать, сколько людей осталось на борту, сколько у них спасательных комплектов ИСП-60, аппаратов ИДА-75 или ИДА-59, и что им еще нужно для успешного выхода из лодки.

Удвоим полученную цифру, пусть даже утроим ее с учетом нашей безалаберности, погоды и прочих форс-мажорных обстоятельств. Все равно, максимум через сутки с четвертью могла начаться операция по выводу 23 уцелевших моряков из «Курска».

Спасательная операция могла начаться с передачи на борт ЗПЛ необходимого оборудования и снаряжения через люк 9-го отсека для последующего вывода через него же людей с обеспечением их силами водолазов – глубоководников.

От верхней крышки люка до поверхности моря было всего 95 метров. Спасательные аппараты должны были быть на весь личный состав в отсеках, плюс 10% запас, то есть 25-26 штук, как минимум. Почему оставшиеся в живых не предприняли попытки выйти самостоятельно методом свободного всплытия, пока еще была нормальная атмосфера и давление в кормовых отсеках? Мне, откровенно говоря, не очень понятно. Во всяком случае, я такую попытку обязательно бы предпринял. Терять было абсолютно нечего. Хотя, может быть, оставшиеся в живых офицеры сделали нехитрые подсчеты, приведенные выше, и искренне надеялись на помощь извне?

Возможно, ИДА-75 на всех не хватало или они были неисправны, или не заряжены. Возможно, матросы были не обучены ими пользоваться, может быть, на борту были раненые, не способные самостоятельно выйти из ЗПЛ. В такой обстановке офицеры могли остаться на борту сознательно. Позднее, когда давление, концентрация СО и вредных примесей в отсеках стали повышаться, самостоятельный выход был уже невозможен. Не исключаю, что одна из лучших АПЛ Северного флота оказалась укомплектована давно устаревшими аппаратами ИДА-59, а не принятыми на снабжение ВМФ ИДА-75, что затрудняло самостоятельное всплытие с такой глубины. Вопросов, как всегда, значительно больше, чем ответов.

Когда выяснилась судьба 23-х членов экипажа из кормовых отсеков, встал извечный русский вопрос: кто виноват и что делать? Кто виноват в том, что их не спасли, хотя шансы, пусть небольшие, по-видимому, были? И главное, что делать? Сведения о том, что стуки из ЗПЛ фиксировались на протяжении, как минимум, двух дней (по другим данным – трех суток) уже стали достоянием гласности. Подсчитать, сколько времени необходимо для начала спасательных работ, могут многие бывшие и действующие морские офицеры и гражданские специалисты. Значит, надо доказать, что все погибли в сроки, исключающие любую возможность спасения. Отсюда всплывает цифра – 15 часов, проставленная в записке капитан-лейтенанта Колесникова.

Взрыв прогремел в 11.55, следовательно, за три часа с минутами, оставшимися до гибели 23-х человек, предпринять что-либо было невозможно в принципе. Отлично! Виноватых нет.

Когда на экранах телевизоров демонстрировались кадры вскрытия отсека подлодки норвежскими водолазами, наверняка, многим запомнился столб воздушных пузырей, вырывавшийся из отсека довольно длительное время. Воздух в отсеке был, и в большом количестве. Другое дело, его состав. Скорее всего, воздух был уже непригоден для дыхания. Но отсек не был затоплен! Зачем была нужна еще одна ложь?

После всего этого невольно начинаешь сомневаться и в достоверности информации о пожаре в 9-м отсеке. Возможно, он был. Но каковы были его причины, масштабы и последствия? Если, как нас уверяют, спустя три часа с минутами после взрыва погибли все оставшиеся на борту подводники, то кто продолжал стучать еще десятки часов? Секретная информация! Она скрыта от коллег, погибших, от их родных, от всего мира….

А что делал командир лодки?

Еще один ключевой вопрос. Почему командир «Курска» не предпринял ничего, чтобы спасти АПЛ и экипаж? Поверим на минуту официальной версии о торпедном аппарате и детонации боезапаса от попавших в него осколков. Если бы произошел сдвоенный взрыв – согласен. Командир, вахтенный механик, Господь Бог и все прочие в данной ситуации – бессильны. Но если между первым и вторым взрывом прошло более двух минут – увольте. Я даже не задаю никому вопросы: почему взорвалась торпеда, прошедшая проверку на берегу перед погрузкой? Почему командир, имея на борту неисправную торпеду, и зная об этом (как сообщалось в СМИ), не избавился от нее немедленно путем отстрела? Почему командир не доложил о ЧП по команде? И, наконец, почему начальство, зная о неисправной торпеде, ничего не предприняло? А, может быть, командование флота само запретило избавиться от боевой торпеды с травящим из нее кислородом? Вопросы чисто риторические. Все равно никто не ответит.

Но объясните мне, как могли осколки задней крышки торпедного аппарата и торпеды лететь при взрыве два или три метра, отделяющие их от боезапаса на стеллажах, 135 секунд?! Почему за эти 2 минуты и 15 секунд не сработали противопожарные системы?

Почему не включилась система орошения боезапаса? Почему, если «Курск» после первого взрыва стал проваливаться (считается, что при этом погиб только личный состав торпедного отсека), он лег на грунт с поднятыми выдвижными устройствами? Почему автоматика не опустила их на глубине в 28 – 30 метров? Почему, имея повреждения лишь первого отсека, АПЛ не только не всплыла, но даже не попыталась это сделать? Бесконечные почему…

Предположим, я в своем интервью от 16 августа 2000 года был прав. Тогда все становится на свои места. Как я вижу развитие событий в те роковые минуты? Извольте. Торпеды на борту нормальные. По вышеизложенным причинам растет концентрация водорода в отсеке. Всем, кто позднее писал, что водород выделился из перекисно-водородной торпеды, и всем, кто им поверил, напоминаю, что перекись водорода разлагается с выделением кислорода, а не водорода. Взрыв водородно-кислородной смеси в отсеке. Сильный хлопок, отдавшийся по всей АПЛ. Начало пожара. Система орошения боезапаса и противопожарные системы или не работают, или не включены, или отключены намеренно. Личный состав отсека погиб мгновенно. В центральном посту «Курска» царят недоумение и растерянность. Прочный корпус не получил повреждений, плавучесть не нарушена. АПЛ управляется из ЦП нормально. Связи с первым отсеком нет. Никто не пытается всплыть, включить системы пожаротушения и орошения боезапаса из второго отсека. Бесплодные попытки связаться с первым отсеком завершаются катастрофическим взрывом….

Что это – полная профнепригодность? Тугодумие? Боязнь начальственного гнева? Надежда на традиционное русское «авось»? Кто выпустил в море столь «качественно» подготовленный экипаж? Кто виноват в том, что за шесть (!) лет экипаж сделал одну автономку?

Из погибших подводников стали срочно делать героев, в чем они совершенно не нуждались. Сама по себе служба на подводных лодках является уделом мужественных людей, а с учетом зарплаты отечественных подводников – поистине героических. Но кому нужна была ложь о том, что «ценой неимоверных усилий экипаж заглушил реакторы и предотвратил морской Чернобыль»? Чушь!

Почти весь экипаж погиб, не успев сообразить, что произошло. Сработала автоматика. Низкий поклон за это советским ученым и конструкторам (напомню, что «Курск» построен в Советском Союзе), заложившим в конструкцию реактора, да и всей АПЛ «русский запас прочности» и надежности.

Пытаюсь ответить еще на один, последний вопрос: можно ли было предотвратить катастрофу? Да. Простите за банальность, но я утверждаю, что соблюдай все причастные к катастрофе свои должностные инструкции, «Курск» благополучно ошвартовался бы у родного причала, блестяще выполнив боевую задачу. Я не верю в злой рок, в «непредусмотренные на море случайности», - сказал в интервью «НИ» вице-адмирал Тенгиз Борисов.