Александр Руцкой

– Александр Владимирович, завтра исполняется 10 лет Конституции России. Ее приняли вскоре после кровавых событий октября 93-го, и вы были одним из активных участников этого противостояния. Как вы сейчас оцениваете Конституцию?

– Я за эту Конституцию не голосовал, я ее не поддерживал. Ее сочиняли на ходу «специалисты» типа Бурбулиса. Сейчас я отчетливо вижу в ней многие недоработки. Главная поправка, необходимость которой ощущается особенно остро, это внесение в Основной закон страны положения об ответственности за нарушение прав человека.

– По результатам выборов в Госдуме появится пропрезидентское большинство, и теперь Владимир Путин имеет возможность подкорректировать Конституцию. Какие статьи, на ваш взгляд, могут быть подвергнуты пересмотру?

– Прежде всего надо определиться с Советом Федерации. Я изначально был против нынешнего принципа его формирования. Скажите, по какому праву эти люди представляют народ на столь высоком уровне? Затем надо разобраться, кто и за что отвечает во власти. У нас есть президент – глава исполнительной власти, и есть правительство, которым руководит премьер-министр. Что, он тоже глава исполнительной власти? Нонсенс. Президент, скорее, глава распорядительной власти. А институт, осуществляющий функции распоряжения, – администрация президента. По-моему, так правильнее. И здесь нужно навести порядок, что, на мой взгляд, потребует серьезных конституционных доработок. Все должно быть расставлено по полочкам, и это касается всей системы сверху донизу. Возьмем, например, губернаторов. В Основном законе не прописан порядок их отчетности и подчиненности: то ли они подчинены президенту, то ли Белому дому. А муниципальные образования? В законе о местном самоуправлении написано, что муниципальные власти не подотчетны никому. Какой тогда с них спрос, если деньги, выделяемые из областного бюджета, тратятся на неизвестные цели. Когда я был губернатором Курской области, то мог потратить уйму бюджетных денег. Взбрело бы в голову куда-то полететь – пожалуйста, купить – тоже нет проблем. Разве можно такую систему назвать вертикалью власти? Впрочем, масса вопросов и в отношении депутатов.

– А что депутаты? Теперь подавляющее их большинство безоговорочно поддерживают, как вы его называете, распорядителя. Кто осмеливался перечить – за бортом. Например, Ирина Хакамада заявила, что Чубайса перед выборами вызывали в Кремль и сказали: «Вы Ходорковского поддерживали? Поддерживали. Тогда не видать вам Думы…». Вот так она объяснила поражение СПС.

– При всем моем уважении к Ирине Хакамаде здесь я ей не верю. Я еще не встречал в администрации президента полных дебилов: Сурков – далеко не глупый человек, при всей своей шутливости он глупостей никогда не скажет. У меня к правым вообще неоднозначное отношение. Вот Немцову я, например, по- человечески признателен. В бытность губернатором Нижегородской области он был единственный, кто пригласил меня отдохнуть после «Лефортова». Не сомневаюсь, что за это он здорово схлопотал от Ельцина, но он так решил. И это говорит о его глубокой порядочности.

– Дорога для правых в Думу закрыта, на ваш взгляд, окончательно?

– Нет, конечно. Только демократам надо серьезно пересмотреть свою политику и почистить ряды. Иначе проценты Жириновского будут расти из года в год. Результат лидера ЛДПР – это оценка степени люмпенизации страны.

– Вы, как известно, тоже баллотировались в депутаты, но вас с предвыборной дистанции сняли досрочно. Из-за чего?

– В Конституции четко написано, что права баллотироваться лишается только осужденный и находящийся в местах лишения свободы. Но я же зеком не являюсь, стало быть, могу претендовать на депутатский мандат. В прошлый раз меня сняли за 12 часов до начала губернаторских выборов только за то, что я, дескать, забыл указать балкон, когда отчитывался за жилую площадь. Но любой нормальный человек сообщает о недвижимости только в соответствии с ордером. И где это написано, чтобы за балкон человека лишали права быть избранным? Вешняков тогда прямо сказал: Руцкой пострадал из-за несовершенства законодательства.

– А в этот раз за что? Из-за того, что неправильно указали место работы?

– На этот раз все оказалось куда тривиальней. Курский областной суд отказал в удовлетворении заявления коммуниста Иванова, требующего отменить мою регистрацию, мотивируя это тем, что я указал недостоверные сведения о месте работы и занимаемой должности. Суд, в свою очередь, не нашел основания для отмены решения избирательной комиссии. По требованию суда я предоставил подлинную трудовую книжку, копию приказа о моем назначении, справку с гербовой печатью за подписью ректора и главбуха Московского государственного социального университета. Там было четко указано, что в ноябре 2000 года я был принят в вуз советником ректора и на день подачи заявления в избирком состоял в этой должности. Но... заказ надо выполнять. В связи с этим Иванов подал кассационную жалобу в Верховный суд на решение Курского областного суда. Судебная коллегия по гражданским делам в одностороннем порядке рассмотрела жалобу Иванова. И при поддержке прокурора области меня быстренько сняли с дистанции. Вот и все!

– Вы полагаете, что все ваши беды – результат чьих-то целенаправленных действий?

– Вы поймите, на местечковом уровне, в Курске, сейчас сложился совершенно определенный уклад жизни, порочная система княжения. Иначе, как большевистским феодализмом, ситуацию в области не назовешь. Вся администрация – люди из «ВКПб». Дальше клешни этого спрута сползают и в муниципальные образования, и в районные центры.

– С укладом жизни все понятно, но ведь подобные решения не на местечковом уровне принимаются.

– Сейчас я уже точно могу сказать, что процессом моего снятия с губернаторских выборов четыре года назад руководил лично Волошин. Нет, конечно, напрямую он мне ничего не заявлял. Но я разговаривал со всеми и по сей день действующими видными фигурами администрации президента: Медведевым, Сечиным, Сурковым. Я просил объяснений, спрашивал, что случилось. И слышал одно: «Знаете, Александр Владимирович, революция съедает своих родителей». И это после того, как на выборах президента среди черноземных регионов только в Курске Путину достался «контрольный пакет». Про партию «Медведь», которую мы с Шабдурасуловым создавали практически с нуля, я вообще не заикаюсь. А ведь Лужков и Шаймиев тогда хихикали. А теперь вот сами «медведями» стали. Мне могли бы откровенно сказать: мол, вы не вписываетесь в политику нового президента.Но этого не произошло. Только обещали что-нибудь придумать.

– Так в чем же дело? Неужели власть не хочет сотрудничать с вами даже на общественных началах?

– Я три года пытаюсь найти выход на Путина, поговорить с ним по-человечески. Я не прошу для себя никаких привилегий, мне и сейчас неплохо. Но если есть опыт, так почему бы им не воспользоваться? Но тщетно.

– А с прежним президентом не хотите повидаться? Нет ощущения недосказанности?

– С 95-го до июля этого года я пытался и через его помощников, и через его советников встретиться с Борисом Николаевичем. Тяжело носить гирю на шее, ведь тогда, в 1993-м, была пролита кровь соотечественников. Но встречи не получилось, окружение не дает. Оно и тогда плело против меня всякие козни, и сейчас продолжает. Вокруг Ельцина до сих пор существует система «наушников и умников», а вот Путин, в отличие от него, самостоятельный человек. Владимир Путин отличается жесткими действиями, и это его предшественнику очень не нравится.

– Что-то вы уж очень нахваливаете нынешнего президента. Он же вас к себе не допускает?

– А вы думаете, у него в голове один Руцкой сидит? С другой стороны, я уверен, прочитай Путин хоть одно письмо из 10 посланных мною в Кремль, я мгновенно получил бы аудиенцию.

– Опять фильтрует окружение?

– От этого не уйдешь.

– Но окружение тоже неоднородно. Оно расколото, говорят, на «старомосковских» и «новопитерских». Но, получается, ни те, ни другие вас не привечают?

– Вот пройдут президентские выборы, и, не сомневаюсь, президент проведет в администрации серьезную зачистку. Его, я думаю, эти группировки уже достали.