Председатель президиума Коллегии адвокатов Игорь Трунов:

– Чем, на ваш взгляд, вызвана необходимость законодательных поправок?

– Это одна из попыток уравнять в правах обвинение и защиту. У нас есть конституционный принцип равенства и состязательности сторон. Это подразумевает, что и следователь, и прокурор, и адвокат находятся в равных условиях. И поэтому приоритет в ту или иную сторону подрывает основу нашего правосудия и Конституции. Если одна сторона сильнее другой, то какая тут справедливость вообще возможна? У нас же повсеместно нарушаются права адвокатов, защитник исполняет декларативную роль. Если в законе и прописаны какие-то нормы, то они, как правило, не подкреплены никакими санкциями. То есть давление на адвоката запрещается, но наказания за это не предусмотрено. Уголовной статьи, такой, как на Украине и в Казахстане – за воспрепятствование законной деятельности адвоката, у нас в Уголовном кодексе нет.

– А как незащищенность адвокатов проявляется на практике?

– Например, у нас существует норма, что все государственные служащие и должностные лица обязаны отвечать на запрос адвоката. В законе это есть, а санкций нет. Поэтому никто и не отвечает. И сбор доказательств также крайне затруднен. Существует целый спектр правовой неопределенности, которая превращает в декларативную форму и адвокатскую деятельность, и, как следствие, все судопроизводство в России. Потому мы и видим такой обвинительный уклон в правосудии. Поправка в УПК связана с тем, что адвокаты-юристы прекрасно понимают закон, гораздо лучше, чем те, кого они защищают. А когда они знают, что их собственные права не защищены, то ведут процесс с большой опаской.

– Что же нужно, чтобы реально обеспечить независимость защиты?

– Реально уровнять адвокатов в правах со следователями. В том числе и по ношению оружия. Вот я веду, например, «шпионское» дело и несу ответственность за сохранение государственной тайны о секретных разработках оружия. Я с собой в машине вожу материалы под грифом «секретно». Когда это происходит со следователем, то он в обязательном порядке должен иметь оружие. Если у него выкрадут или отберут документы, то встанет вопрос: «А что ты, родной, делал? Почему не применил оружие, ведь это государственная тайна?» Адвокат в этой ситуации совершенно беззащитен, а ответственность несет такую же, как и следователь. Единственный нюанс: есть адвокаты, которые специализируются на консультативной работе, на аутсорсинге, на жилищных вопросах, в этом случае поголовное вооружение не имеет никакого смысла, и система МВД должна регулировать подобные вопросы. Если же адвокат ведет уголовные дела определенных категорий, связанные с государственной тайной, организованной преступностью, терроризмом, он должен иметь право получить разрешение на ношение и хранение оружия.

– А насколько нужна защита другим «спецсубъектам», например, депутатам и сенаторам?

– Я не вижу в этом смысла. Как не вижу и примеров такой необходимости, кроме случаев, когда депутаты и сенаторы запутывались в своих махинациях или коммерческих разборках. Нет оснований для возникновения желания давить на депутата или сенатора. Если будет принят закон о парламентском расследовании, то такая необходимость возникнет. А пока что это завуалированное привлечение в Госдуму олигархов, артистов, певцов. Они в основной массе идут туда не законотворческой деятельностью заниматься, а «пиариться», получать иммунитет и «блатные» номера на машины. Когда показывают депутатский зал, то мы видим, что он пуст, и между рядами бегают люди, которые голосуют за своих коллег. Этим депутатам не может ничего угрожать, потому что они ведь и на работе не появляются. Занимаются своим бизнесом, другими делами. Зачем им иммунитет, если они вообще ни против кого не выступают? Помогать нужно тем, кто рискует, а не тем, кто, занимая государственные должности, тешит тщеславие.