Гендиректор Центра антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл – Россия» Антон Поминов

– Антон Петрович, чем, по вашему мнению, обусловлено появление инициативы об ограничении доступа к сведениям, содержащимся в ЕГРП?

– Появление такой инициативы обусловлено тем, что ФСБ не понимает концепцию антикоррупционного гражданского и журналистского контроля. Видимо, они считают, что чем меньше мы знаем, тем лучше – слишком много информации из реестра потом выливается в расследования. У нас, например, были расследования по Калининградской области, у Фонда борьбы с коррупцией было много расследований по недвижимости, собственности и по тому, кому что принадлежит. И эти расследования в том числе касались членов правительства, госкомпаний и руководителей ФСБ.

– Насколько засекречивание реестра затруднит проведение антикоррупционных расследований?

– Очень сильно. Сейчас, когда у вас есть какая-то информация, вы можете сообщить СМИ, некоммерческим организациям, политическим партиям, чтобы те проверили ваши сведения. Можно провести самостоятельное расследование или обратиться в правоохранительные органы. Теперь же получится, что все, кроме инициативы со стороны правоохранительных органов, становится невозможным. Мы даже выделили десять пунктов того, какие нарушения могут быть расследованы при помощи данных из госреестра, – это незадекларированное имущество (дачи, квартиры, земля); незаконное выделение земельных участков себе и своим родственникам; незаконная приватизация имущества; покупка недвижимости не по доходам; взятки, данные землей и недвижимостью, незаконное строительство в запретных зонах и уплотнительная застройка; выдача разрешения на строительство себе и своим родственникам; маскировка незаконно нажитых активов; продажа себе и своим родственникам муниципального или государственного имущества и, наконец, подводка к своим домам инфраструктуры за бюджетный счет. Все это сейчас можно выяснить благодаря ЕГРП, и это – не говоря про сведения по самолетам и судам. То есть, например, если вы видите госзакупку на строительство дороги в непонятном месте, то вы можете посмотреть, кому принадлежат те дома, к которым она ведет.

– Но, наверное, не всегда по ЕГРП можно выявить владельца, ведь объект, как известно, может быть записан на тещу или офшорную компанию?

– Конечно, совершенных инструментов нет, коррупционеры пытаются маскироваться, и тут все идет в ход. Но реестр – это хорошее средство, особенно для региональных расследований, где чиновники не такие изощренные.

– ЕГРП используется не только и даже не столько в антикоррупционных расследованиях, сколько при заключении сделок с недвижимостью. Насколько эта информация является общедоступной в других странах?

– Мы даже выпускали сборник с инструкциями о том, как искать имущество в разных странах. Если кратко, то открытые реестры, как правило, везде есть, или, например, выписка стоит каких-то небольших денег (у нас тоже выписка обходится в 200 рублей). Но там реестры позволяют искать только по адресу, то есть вы не можете искать по фамилии. Иногда реестр также бывает не федеральный, а региональный или муниципальный.

– В пояснительной записке представители ФСБ обосновывают свою инициативу тем, что из реестра можно получить персональные данные собственника, которые в дальнейшем могут быть использованы «в преступных или компрометирующих целях». Каких именно?

– Я думаю, что об этом лучше спросить у ФСБ. По моему мнению, если ты не сотрудник правоохранительных органов, то злоупотребить этими данными у тебя не получится.

– Были какие-то консультации с экспертами по этой инициативе?

– Может быть, но нас не приглашали.