Скульптор Зураб Церетели

– Зураб Константинович, как ваше настроение, как воспринимаете перемены в Москве?

– Знаете, настроение отличное. Прекрасно сплю, принимаю контрастный душ, штангу тягаю, вот заканчиваю за одно утро третью картину. Попутно смотрю телевизор – что-то мало сегодня обо мне говорят.

– Как же мало? Вот последняя новость – мэр Петрозаводска предлагает перенести ваш памятник к ним в город, основанный как раз Петром.

– Если смогут, пусть переносят (смеется). Памятник Петру – это уже давно городская собственность, и не мне решать, как с ним поступить. Но сразу могу сказать, что его перенесение – это огромный труд и не меньшие затраты, чем установка. Взгляните, что произошло с памятником «Рабочий и колхозница»: разобрали, потом собрали – и все очень плохо получилось. Ну если уж так хотят, могу за это взяться…

– Как вы оцениваете все происходящее вокруг Лужкова?

– Не буду говорить про политику, но то, что Юрий Михайлович очень много сделал для культуры, – это бесспорно. Посмотрите, сколько он построил театров, открыл концертных залов и художественных мастерских! Я привык мыслить историческими фактами и судить о людях по их делам. Вот Петр Первый, побывал во Франции и основал свою Академию художеств, которая превратилась в одну из лучших в мире. Теперь пытаются разрушить даже те осколки славы, которые остались. Хотят заменить искусство китайским ширпотребом. Все 40 тысяч художников, которые связаны с академией, смеются над этим, недоумевают. На днях мне петербургские художники прислали письмо со словами поддержки и просьбой защитить высокое искусство.

– Не хотите защищать свои идеалы в политике, например, вступить в какую-нибудь партию?

– Нет, не хочу. Я уже был депутатом. Но когда понял, что это мешает работе, что я превращаюсь в чиновника, сам снял депутатский значок. Можно сколько угодно снимать и поднимать чиновников, но главная проблема не там – проблема в образовании и воспитании нового поколения. Вы не представляете, какое для меня удовольствие проводить мастер-классы для детей. Я сам от них заряжаюсь – жалко только, что в студию приводят в основном девочек, хотя для мальчиков чувствовать искусство еще важнее.

– Но вы ведь не станете отрицать, что многие ваши проекты зависят от настроения властей. Есть ли у вас сейчас какие-то вещи, которые ждут одобрения мэрии?

– Ну выиграл я конкурс на памятник Пастернаку, сделал его. Теперь он стоит у меня во дворе: захотят – установят, нет – Бог им судья. Французы, например, наградили меня высшим орденом культуры, установили моих «Мушкетеров», американцы вручили престижную награду. Вот люди умеют быть благодарными и благородными. Когда-нибудь и до нас это дойдет...

– Вы сейчас в Париже. Это связано с тем, что вы не хотите показываться в Москве, пока не закончится скандал вокруг мэра, или по каким-то другим причинам?

– Конечно, по работе. Я делал отчет на симпозиуме по российско-французскому диалогу. Рассказывал о том, что мы сделали в рамках Года Франции. А мы, как вы знаете, делали грандиозную академическую выставку на трех главных парижских площадках. До того в Москве я принимал их 18 сенаторов, теперь надо было совершить ответный визит. Нужно еще согласовать здесь серьезный, большой проект – пока не буду говорить какой, чтобы не сглазить.

– Надеюсь, как только вы приедете в Москву, у нас будет возможность пообщаться подольше и на самые разные темы.

– Конечно, я, между прочим, всегда открыт – особенно для вас и для вашей газеты. Все думают, что я неприступный, придумывают вокруг меня разные истории. Вот 13 октября я точно буду на президиуме Академии художеств вручать награды кавказским художникам, которые своей работой несли мир на Северный Кавказ. Любой журналист ко мне спокойно подходит и что нужно спрашивает.