"Бузу" затеяла Сибирь: 30 лет первым альтернативным выборам в России

Буквально на днях мы пропустили знаменательный юбилей. Первые в СССР альтернативные выборы депутата прошли ровно 30 лет назад — 29 августа 1988 года. Это случилось в Иркутске. В них участвовал не только кандидат парткома и администрации, но и «альтернативный» кандидат из народа, который в итоге и победил.

Об эволюции альтернативных выборов в России рассказывает аналитик сайта Тайга.инфо Алексей Мазур, на заре демократии – в 1990- м году, еще студентом, пробившийсяв новосибирский облсовет. Возможно ли такое сейчас?

9 сентября во многих регионах России пройдут выборы. Но в большинстве кампаний нет ни реального выбора, ни реальной конкуренции, - пишет он. – А вот когда-то!..

Буза началась в Сибири.29 августа 1988 года в Иркутске прошли первые альтернативные выборы: против кандидата КПСС выдвинулся рядовой горожанин Владимир Наумов и победил, что называется, «на ура!»

Вообще, Иркутск в то время был первым во многом. Там прошли первые массовые антикоммунистические митинг и демонстрация (тоже летом 1988). Я был на том митинге, помню, как выступали писатель-диссидент, отсидевший в советской тюрьме, и старичок, представившийся полковником КГБ, который говорил о том, что в 1930-х годах коммунистической партией совершались страшные преступления, и он сам (!) в них участвовал. Ратовали, кстати, за многопартийность и альтернативные выборы.

«Заметьте, однопартийные системы только в фашистских режимах!», — сказал с трибуны ветеран КГБ-НКВД. «Это что же получается, мы в фашистском режиме живем?» — спросила случайно оказавшаяся на митинге тетенька. «Так получается», — ответили ей. Тогда мы еще не знали, что может быть и много партий, и альтернативное голосование, а реального выбора все же не будет.

Согласован тогда был только митинг, но в ходе него кто-то из ораторов предложил пройти демонстрацией до обкома партии. Представитель горисполкома пытался отговорить протестующих, ссылался, что не сможет перекрыть улицы, но кто-то из толпы закричал, что как только приезжает начальство из Москвы, так сразу всё перекрывают. В общем, люди пошли от рынка, по Урицкого, потом по Карла Маркса, по улице Ленина до «серого дома», в котором тогда был обком. Помню, что когда шли вдоль Маркса, во дворах были видны пожарные машины, собранные для разгона демонстрации. Но разгонять нас все же никто не стал. Улица Ленина шла прямо на обком, и, когда демонстрация была далеко, мы видели, как окна в обкоме облепили наблюдавшие за происходящим чиновники. Но когда мы подошли, в окнах не осталось никого. Наверное, всё здание на всякий случай эвакуировали.

Опасения были напрасны, на штурм никто не пошел, да и не собирался. Народ еще помитинговал немного и разошелся.

Сибирске массовые митинги случились только год спустя — в 1989-м. Помню, как я приехал из бурлящего Иркутска и удивлялся тому заболоченному спокойствию, в которое был погружен Новосибирск. Для этого нашлись и вполне себе материальные причины: нормы, выдаваемые по талонам, существенно превышали аналогичные в Иркутске. Даже много позже, когда Новосибирск прочно вошел в «красный пояс», Иркутск не голосовал за КПРФ. Но в Академгородке тоже образовалось «Демократическое движение», и в начале 1989 года мы решили выставить кандидата на выборах в горсовет. Округ освободился по каким-то причинам, и кандидатом от одного из подразделений научного института выдвинули Анатолия Манохина.

В городском совете Новосибирска тогда было 700 депутатов, а округ — всего несколько многоквартирных домов. Райком КПСС Советского района возглавлял Владимир Миндолин (позже он стал первым секретарем обкома, но его стремительное восхождение по партийной лестнице прервал провал ГКЧП). Миндолин мудро решил никого от райкома на этих выборах не выдвигать. Таким образом, получился казус — первые демократические выборы в Новосибирске тоже оказались безальтернативными. Помню, как я ходил по квартирам и объяснял, что кандидат на выборах будет один, но это — все же не так как раньше.

Городской совет в те годы собирался раз в полгода, чтобы единогласно утвердить отчет горисполкома и планы на следующий период, а также затариться в буфете дефицитными продуктами. Уже после избрания Манохин вверг своих коллег по совету в шок, вынеся по какому-то вопросу альтернативное предложение. Представляете, если каждый из 700 депутатов что-нибудь предложит — во что превратится сессия?

В советское время выборы депутатов проходили раз в четыре года. В 1989-м пришло время избирать Верховный Совет СССР. И это были первые большие альтернативные выборы, которые допустила КПСС за долгие десятилетия. Впрочем, тогда же придумали фильтр для кандидатов. Большое собрание представителей трудовых коллективов (причем с нескольких областей сразу) решало, кто достоин быть кандидатом, а кто нет. Ничто не ново под Луной — нынешний «муниципальный фильтр» создан для тех же целей, отсеивая неугодных власти соперников. Тот «фильтр», кстати, вызвал такое возмущение, что был отменен.

В 1990 году прошли выборы депутатов районных, городских, областных и республиканских (РСФСР) советов.

Выдвинуть кандидатов тогда мог любой трудовой коллектив (или коллектив его подразделения, за исключением вузов), общественные организации и граждане по месту жительства. Для этого было нужно собрать 150 человек с паспортами в одной точке.

Меня, как одного из немногих студентов — активистов, собирались выдвинуть по округу в областной совет Новосибирской области (а заодно и в районный). В избирательный округ тогда входили и общежития НГУ. Это был чуть ли не самый маленький округ в регионе — всего 4 тыс. избирателей (в среднем было 10 тыс., а в облсовете тогда сделали 250 мест). Говорят, что его «нарезали» специально под ректора, уважаемого Юрия Леонидовича Ершова, которому я, будучи студентом, испортил много крови.

Так как трудовые коллективы вузов могли выдвигать кандидатов только общим собранием коллектива (а не только кафедры), у меня были некоторые сложности. На всякий случай, я выдвинулся дважды. Первый раз меня поддержал «Мемориал», который как раз накануне получил официальный статус общественной организации. Тогда это было объединение людей, пострадавших от сталинских репрессий. И среди них, кстати, было немало коммунистов. Один из них проголосовал против моего выдвижения, когда я сказал, что вышел из комсомола, так как не верю в коммунистическую идею.

Другой способ — выдвижение на собрании по месту жительства. После того, как Юрий Ершов не стал выдвигаться, моим основным конкурентом оказался представитель комитета комсомола НГУ Евгений Сагайдак. Ему тоже нужно было выдвинуться, и мы договорились объединить усилия, чтобы собрать 150 студентов в холле одного из общежитий — чтобы выдвинули нас обоих. Помню, облизбирком какое-то время пытался не признавать это собрание, так как, якобы, 150 студентов — лишь часть трудового коллектива НГУ, а трудовой коллектив НГУ может выдвигать кандидатов только целиком.

По нынешним временам эти попытки сопротивления выглядят просто смешно, сегодня придрались бы к запятой в протоколе и все.

Надо сказать, что наша борьба с Евгением Сагайдаком выглядит сегодня как образец корректности. Во втором туре (да, тогда депутатов выбирали в два тура) у нас стояла задача обеспечить явку в 50%. Тогда был такой порог явки, при котором выборы признавались действительными. Мой друг в день голосования ходил по общагам с мегафоном, призывая всех придти на выборы, а мы с Сагайдаком следили, чтобы он не занимался агитацией.

Наверное, те выборы были самыми свободными в смысле выдвижения. Что же касается агитации, то плакаты мы рисовали сами (чернилами, с помощью больших перьев). Листовки мы сами печатали на игольчатых принтерах и расклеивали тоже сами. И их читали.

Следующие крупные выборы были уже после небольшой гражданской войны в центре Москвы, по итогам которой Ельцин разогнал не только Верховный Совет РСФСР (который ранее его же и сделал президентом), но и все остальные местные советы.

Выборы депутатов стали в один тур, и появились партийные списки, порвавшие всякую связь между избирателями и их избранниками. Выдвигаться стало возможно от партий, общественных организаций, по подписям и по залогу (внес деньги — попал в бюллетень). Потом наша «суверенная демократия» пошла по пути сворачивания возможностей выдвинуться кандидатом.

Сначала из таких возможностей пропали общественные организации. Потом исчез избирательный залог под демагогическим предлогом равенства «бедных» и «богатых». В результате, всех уравняли в бесправии, ведь по подписям неугодных кандидатов «режут» без зазрения совести. Затем существенно проредили партии, оставив десяток «системных».

И вишенка на торте — муниципальный фильтр, благодаря которому в двух десятках регионов России сейчас идут губернаторские кампании, на которых нет реальной конкуренции.

Оригинал здесь