Posted 2 сентября 2013,, 20:00
Published 2 сентября 2013,, 20:00
Modified 8 марта, 04:53
Updated 8 марта, 04:53
Системное умолчание
Можно только догадываться о скрытых от посторонних глаз процессах, происходящих между должностными лицами и ведомствами, так или иначе участвующими в судьбе людей, проходящих по делу «Оборонсервиса». Очевидно лишь одно: политическое решение о дальнейшей судьбе Анатолия Сердюкова принято уже давно и на самом высоком уровне. В то время, когда экс-министр обороны отказывается сотрудничать со следствием и давать какие-либо показания, появляется пока не подтвержденный слух о том, что зять Сердюкова Валерий Пузиков передал в безвозмездное пользование Минобороны принадлежащую ему базу отдыха «Житное» в Астраханской области. Если эта информация подтвердится, то это окончательно убьет шансы на превращение экс-министра из свидетеля в обвиняемого. Потому, что «Житное» – единственный эпизод в деле «Оборонсервиса», непосредственно касающийся Сердюкова.
Напомним, в начале этого года проверка установила заинтересованность Сердюкова в финансировании строительства дороги к принадлежащей его зятю элитной даче «Житное», на что были потрачены бюджетные деньги и использована рабочая сила военнослужащих. Было возбуждено уголовное дело, по которому Сердюков проходит как свидетель. Но теперь все эти факты рассыпаются, а в сухом остатке выходит, что да, благоустраивали, да, подвели дорогу, но для кого старались? Не для себя, для армии родной. Не отсюда ли еще один слух, что теперь, мол, преображенное «Житное» уже поставлено на баланс министерства обороны?
Адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант отказался обсуждать «дело Сердюкова» на основании того, что он в нем не участвует, но согласился в своем комментарии для «НИ» обрисовать положение дел в отечественной «судебной системе, которая не воспринимается на ментальном уровне как самостоятельная». «Проблема в том, – говорит адвокат, – что у нас судебная власть, которая должна быть по закону, по Конституции самостоятельной, независимой, контролирующей все другие ветви власти, превратилась именно в «систему», которая, в свою очередь, является частью более крупной репрессивной системы. Вот вам тектонический сдвиг. Поэтому у нас люди на полном серьезе говорят о некой единой «судебно-правоохранительной системе». В правовом государстве, которым мы являемся по Конституции, нет более страшного и дикого уродства, чем «судебно-правоохранительная система». Это у нас было в прошлой жизни, в тоталитарные советские времена, когда суды вместе с прокуратурой и МВД противостояли преступности и отвечали за результаты этой борьбы. Сегодня есть существенные признаки того, что это снова так». Поскольку система становится все репрессивней, то приговоры в основном потоке дел ужесточаются: огромные сроки, отсутствие актов милосердия со стороны власти.
По мнению Вадима Клювганта, система легко управляема в ту или иную сторону по воле управляющего лица: «Есть специальные дела со специальными критериями, где-то политическими, где-то коррупционными, которые не имеют ничего общего с правом и с законом. «Свои», даже если по ним предпринимаются какие-то действия, находятся в более льготных условиях – и с точки зрения меры пресечения, и стандартов доказывания вины, и степени наказания. Этот двойной стандарт, с раздвоением подходов и критериев, появился вследствие соединения несоединимого в одну систему».