С экстремистским приветом

Скоро я сделаюсь экстремистом. Нет, я не собираюсь насильственно менять основы конституционного строя, носить майку с нацистской символикой или разжигать межнациональную рознь. Короче, я не собираюсь делать ничего из того, что подпадает под установленное законом определение экстремистской деятельности. Но если человек не нарушает действующий закон, то это еще не повод считать его законопослушным гражданином. Ведь закон можно подправить, перенеся границу недозволенного далеко в глубь пространства естественной человеческой свободы. И тогда поглядим, какие кренделя будет выписывать этот законопослушник, чтобы не угодить в нашу правоохранительную машину, куда, по меткому замечанию классика, человек попадает молочным поросенком, а выходит готовой колбасой.

Стать экстремистом мне придется по воле Государственной думы, принявшей несколько дней назад в первом чтении проект федерального закона о внесении изменений в Закон «О противодействии экстремистской деятельности». Сказать по правде, закон этот, спешно слепленный в 2002 году, в такую же летнюю жару, когда умные мысли естественным образом плавятся, выступают на лбу и испаряются, никогда не был юридическим шедевром. Его грозные формулировки, предусмотрительно неконкретные и способные вместить, казалось бы, все на свете, на поверку оказались не пригодными для применения в нормальном суде. В результате в Уголовном кодексе появились статьи, более всего напоминающие склад забытых вещей. Призванные карать за создание экстремистских организаций и участие в их деятельности, эти статьи сгребают в кучу возбуждение ненависти и вандализм, повреждение памятников культуры и надругательство над могилами, воспрепятствование проведению митинга и ущемление права на свободу совести. Даже обыкновенное хулиганство, если верить статье 282, можно признать преступлением экстремистской направленности. Однако, если отложить в сторону хулиганство, то все остальные уголовно наказуемые «экстремизмы», даже вместе взятые, вряд ли дотянут до одной сотой процента от общего числа завершенных уголовных дел.

Взять, к примеру, пресловутую статью 282 УК РФ, карающую за разжигание межнациональной и прочей розни. То, что ксенофобия сродни экстремизму, спорить не буду. Но тогда по статистике выходит, что экстремистов у нас раз два, и обчелся. Так, в 2004 году до суда дошла лишь треть возбужденных дел, перед судом предстали всего 40 человек, а осуждены были и того меньше – 11. И это при том, что ненависть ко всякому, кто отличается цветом кожи, разрезом глаз, родом занятий или маркой автомобиля, просто сочится из пор нашего общества. Но следователи предпочитают ничего не замечать, а когда экстремизм даже сквозь пальцы режет глаз, то назначают специальные экспертизы. И тогда правильно подобранные эксперты с глубокомысленным видом объясняют, что в выражении «бей жидов, спасай Россию» сам по себе «термин «жид» не может быть признан характеристикой национальной или религиозной принадлежности того или иного лица, равно как и оскорбительной кличкой по национальному или религиозному признаку».

И вот теперь государственные думцы додумались, как увеличить число осужденных за так называемые «преступления экстремистской направленности»: нужно просто поставить сеть пошире и с более мелкими ячейками. Для этого требуется, во-первых, дополнительно включить в понятие экстремистской деятельности еще некоторые уголовные статьи: воспрепятствование деятельности избирательных комиссий (ст. 141) и судов (ст. 294), насилие в отношении представителя власти (ст. 318), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277) и т.д. Во-вторых, конструируются новые составы преступлений. Один из них – публичная клевета в отношении чиновника. Получается, что оклеветать нас с вами, дорогой читатель, – это так, пустяк, дело частного обвинения, возбуждаемое не иначе как по заявлению потерпевшего. А вот если ты написал в газете, что мэр построил коррупционную систему управления городом, то ты уже экстремист. Чувствуете, читатель, как потянуло Уголовным кодексом РСФСР с его нешуточными карами за «антисоветскую агитацию и пропаганду» и «клеветнические измышления, порочащие советский государственный и общественный строй»? Причем формулу превращения чистой правды в грязную ложь и обратно открыли еще деды нынешних юридических алхимиков.

Другой состав преступления и того чище – «совершение действий, направленных на нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда здоровью и имуществу граждан в связи с их убеждениями» и т.д. Богатейшая формулировка! Так и вижу студента, обвиняющего меня в экстремизме за то, что я нарушил его право на образование, поставив «неуд» за его искреннюю убежденность во вредоносности любого знания. Или кандидата в депутаты, на чье право быть избранным я покусился, по религиозным соображениям не отдав за него свой голос. Или наших бывших льготников, чьему имуществу вред причинил уже не я, а наш парламент пресловутым законом о монетизации.

Принятые изменения очень в духе новейших политических веяний. С их помощью чиновники получат новые «законные» основания для ликвидации не зависимых от них НКО и СМИ, вознамерившихся контролировать выборы, бороться с коррупцией, защищать гласность... А уже 5 июля Дума внесет сходные поправки в закон о СМИ, но теперь уже под флагом борьбы с терроризмом. Вот только боюсь, ни экстремизма, ни терроризма от этого меньше не станет. Скорее, наоборот.



Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.