Кинорежиссер Юлий Гусман

– Юлий Соломонович, вы в 1993 году были депутатом Госдумы. Не хочется снова пойти во власть?

– В 1993 году я и мои товарищи пришли в политику, если сказать высокопарно, на волне опьянения свободой. Тогда казалось, что главное пройдено, что все решено и буквально остались считанные шаги для превращения нашей страны в демократическое государство. Но, как показало время, это оказалось, мягко говоря, не так. Кстати, сами демократы сделали множество ошибок. Главное, что не сработало в реформах, это убежденность, что рынок сам решит все проблемы и расставит все точки. К переменам оказалась не приспособлена большая часть населения. Этот прыжок был для многих таким же резким, как с верхней полки Сандуновских бань в холодную прорубь. Это, конечно, полезная вещь, но для здоровых людей. А для пожилых, для слабых людей, для беременных женщин такой прыжок может оказаться смертельным. Так и получилось для многих наших сограждан.

– И что, по-вашему, можно сделать для улучшения ситуации?

– Сделать-то можно многое, но власть этим не озабочена. Что видно из того, как были проведены монетизация льгот и ряд других реформ. Умиление у меня вызывает странная ситуация: когда мы были нищими, у нас были проблемы, а сейчас у нас миллиардный стабфонд, но проблем не меньше. В политике – сплошные двойные стандарты. Создаются совершенно бредовые молодежные структуры. Огромные деньги вбрасываются в эти проекты. Я в свое время предлагал администрации президента поддержать живые ростки молодежных организаций, например, КВН, в котором пять миллионов человек. Но что не создано сверху, может и не стать ручным. Поэтому поговорили, идею поддержали, но организовали свои, «карманные» движения. Все эти «Наши», «Молодая гвардия», «Идущие вместе», «Идущие вопреки», «Гребущие поперек» – просто какой-то кошмар. Сегодня, честно говоря, я не вижу простора для лояльной и патриотической, в правильном понимании этого слова, либеральной демократической деятельности. Потому что любое выступление против властей сегодня воспринимается как действия «пятой колонны». Всякие ничтожества обзывают Хакамаду и Каспарова фашистами. Я охотно помогал на выборах демократическим движениям. Но вся эта деятельность усилиями властей с наслаждением сдвигается в маргинальный сектор политического спектра страны.

– Не опасно иметь такую гражданскую позицию, как у вас?

– Наверное, опасно. Но я отношусь не к первому «посадочному» списку демократов. Мне казалось, что на волне перемен все у нас получится. Фигуры Горбачева, Ельцина, Собчака, Путина вызывали у меня поддержку и уважение. И сегодня у нас есть значительные достижения, например, в макроэкономике. Но политика постепенно сменяется политиканством, мораль – политтехнологией, общественная энергия – апатией. Я не могу себя отнести к борцам. Но иногда им себя ощущаю. Например, когда нашу «Нику» загоняют в угол, лишают эфира, я готов идти до конца. Если в конце восьмидесятых я ничего не боялся, то стыдно бояться сейчас. Я не вижу необходимости сидеть в норке и умирать от страха. Как «глупый пингвин робко прятать тело жирное в утесах». Тело-то жирное, но утесов вокруг не видать. Поэтому приходится оставаться самим собой.

– А может, стоило бы, как многие ваши коллеги по артистическому цеху, вступить в партию власти и заручиться поддержкой властей?

– На моих глазах много моих товарищей перешли в «Единую Россию». Когда-то я сохранял двадцать лет Дом кино для Союза кинематографистов. Это была, на мой взгляд, самая чистая и честная организация в стране. И мне неоднократно предлагали его приватизировать, как все другие творческие дома. А я гордо (понимаю сейчас, что, как дурак) отвечал отказом. А про себя думал: а вдруг решат, что Гусман вор?

Верьте не верьте, но мне и сейчас стыдно будет, если люди поймут, что во имя каких-то эфемерных радостей или смешных ценностей я вступлю в какую-либо организацию. Если бы партия власти была реальной организацией с идеологией, платформой, со своей позицией, то это могло бы обсуждаться. А так это просто большая группа людей, которые хотят быть ближе к власти и от нее что-то поиметь.

Знаете, я никогда не был близко знаком с Ходорковским. Я видел его пару раз на даче одного знакомого олигарха. Он у меня никогда не вызывал симпатий, мне всегда казалось, что он слишком жесткий и надменный человек. Мне вообще олигархи кажутся такими «стальными большевиками капитализма». Но чем больше мучают этого человека, его семью, уничтожают дело его жизни, даже закрывают его лицей, тем больше он вызывает симпатию. И не только у меня. Нельзя во имя даже благих целей пользоваться устаревшим методом – «разрушить до основания и затем». Вот это и есть самый настоящий большевистский подход. Мне он неприятен и непонятен. Должны быть равные правила игры. А в этих условиях власть делает Ходорковскому «биографию», как сказала как-то Анна Ахматова про другого человека и по другому поводу.

Иногда я открываю газету и просто шалею. Такими дикими мне кажутся некоторые вещи. Я не понимаю, почему умные и толковые, как я надеюсь, люди придумывают все эти игры. Предположим, Грузия, ее политика и президент всех достали. Но боржоми? Но «Киндзмараули»?.. Как может великая гигантская Россия всерьез обсуждать демилитаризацию Грузии, у которой всей армии и пятидесяти тысяч не наберется. Это же просто абсурдно.

– И как же обрести точку опоры в этом абсурдном обществе?

– Когда-то я вывел формулу. Может быть, она и не очень оригинальная, но мне кажется, что большинство наших бед происходит из-за того, что мы живем в аморальном обществе. Все знают, как надо себя вести, но по соображениям какой-то высшей (государственной, патриотической, националистической, гетеросексуальной, экономической, политической и т.д., и т.п.) правды поступают по-другому. Например, все прекрасно понимают, что ХАМАС – это бандиты, убийцы, И с ними садиться за один стол неприлично. Но с помпой принимают их в Москве, ведут переговоры. Да, с ними нужно вести переговоры и нужно встречаться, чтобы в изоляции они не стали еще более опасными. Но не так.

– Аморальным обществом вы считаете именно Россию?

– Не только. Двойными стандартами, увы, страдают и США, и ЕС, и ООН. А у нас в стране политика двойных, тройных стандартов идет с Советского Союза. У нас было одно лицо на партсобраниях, другое лицо – на занятиях, третье – в семье, во дворе. Но мы знали, по крайней мере, что можно и что нельзя говорить. Тогда были объявлены правила игры. А сейчас правил игры нет. Раньше нам хоть говорили, что мы строим коммунизм. А сейчас никакой идеи в обществе нет вообще. А в такой пустоте можно легко скатиться к ксенофобии и фашизму.

– Не хочется пойти в политику, создать, например, свою партию, чтобы попытаться что-то изменить?

– Нет, не хочется. Мне кажется, должны прийти новые политики, новые люди. Это поколение демократов сильно замылило глаза. Народ за ними не пойдет. Вместе с тем я очень надеюсь, что власть будет все-таки эволюционировать. Здесь есть два пути. Что все будет хуже и хуже и гайки будут закручиваться все больше и больше. Или сообразят, что котел может перегреться, и попытаются что-то изменить, дать хоть немного свежего воздуха.

– А откуда новые люди могут прийти?

– Вы вот, например, новый человек. Но я, к сожалению, не верю, что в ближайшее время у нас будут какие-то кардинальные изменения. Очень искренняя, мне кажется, девочка Маша Гайдар. Я очень люблю и уважаю ее отца Егора Тимуровича. Это умный, честнейший человек, который сделал очень много для новой России, но в народном сознании он не пользуется любовью.

Когда я был в Думе, то никогда не видел одновременно столько неприятных людей. Сейчас, боюсь, стало еще хуже. Раньше хоть клоуны были в Госдуме, все не так тоскливо.

– Но ваш новый фильм «Парк советского периода» ведь все-таки о политике?

– Это приключенческая история, в которой молодой журналист попадает в некий парк – смесь «Диснейленда» и ВДНХ. Это рассказ о том, что мы до сих пор живем мифами. Как язычники. Поэтому мы не можем на основе нашей великой истории и культуры построить нормальное общество. У нас знамя из одной эпохи, герб – из другой, гимн – из третьей. И мы с этим коктейлем хотим создать новые ценности. А должны сначала очиститься и покаяться. И начать, наконец, жить и работать.

СПРАВКА

Юлий ГУСМАН – кинорежиссер, основатель, вице-президент и художественный руководитель Российской академии кинематографических искусств, учредившей премию «Ника». Родился 8 августа 1943 года в Баку в семье военного врача. В 1966 году закончил Азербайджанский медицинский институт по специальности врач-психиатр, в 1970-м – аспирантуру, но диссертацию не защитил. С 1965-го по 1968 год работал инструктором, а затем заведующим сектором ЦК ВЛКСМ Азербайджана. С 1965-го по 1972 год – капитан бакинской команды КВН, неоднократного чемпиона клуба и обладателя Кубка «Чемпион чемпионов КВН». В 1973 году окончил Высшие режиссерские курсы при Госкино. С 1973-го по 1988 год снял несколько художественных фильмов: «В один прекрасный день», «Дачный домик для одной семьи», «Льдина в теплом море», «Что такое Ералаш?» и «Не бойся, я с тобой». С 1976-го по 1984 год работал художественным руководителем Бакинского театра музыкальной комедии. В 1988 году переехал в Москву, где до 2002 года работал директором Центрального дома кинематографистов. В 1993–1995 годах был депутатом Госдумы (фракция «Выбор России»). Заслуженный деятель искусств России, народный артист Азербайджана.