Потерянная элита

Часто приходится слышать различные суждения о том, что конфликт на Северном Кавказе не сегодня начался, и не нам его завершать. История мол диктует свои законы. Как специалист, в течение многих лет изучающий этнические и религиозные конфликты не только в России, но и в других странах, Валерий Тишков уверен, что любой современный конфликт – будь то Чечня, Косово или Северная Ирландия – имеет под собой современные причины. И решаться он должен в первую очередь современными методами, а не при помощи «этнографического романтизма». Чечня, по мнению ученого, в начале 90-х выполняла миссию зачинателя второго раунда развала СССР, когда считалось, что вслед за 15 союзными республиками непременно должны самоопределиться и малые народы. Религиозный фундаментализм вмешался в этот конфликт гораздо позже.

Валерий Тишков уверен, что собственно война в Чечне действительно закончилась, и говорить нужно о постконфликтном обустройстве республики, которое, кстати, является гораздо более сложным процессом, нежели само противостояние. Сегодня, по его мнению, чеченский конфликт уже перестал быть «собственностью» сторон. Слишком много политических и военных карьер сегодня делается на нем, и слишком много зарабатывается денег. Причем с обеих сторон. В результате простые граждане Чечни, да и остальной Российской Федерации уже не в состоянии управлять ситуацией, что характерно для постконфликтного процесса на любом континенте. Поэтому первоочередной задачей Валерий Тишков назвал именно наделение населения региона реальными рычагами власти. В этом смысле «чеченизация» руководства республики – правильный шаг. Ошибка состоит в том, что федеральный центр почему-то остановился в основном на силовых ведомствах.

Еще одной проблемой, по мнению ученого, стала потеря чеченским обществом за десять лет войны своей элиты. Кто-то погиб, большинство же уехали из республики. Ведь опыт той же Югославии показывает, что после войны люди нуждаются в высокой культуре ничуть не меньше, чем в восстановлении дорог и жилья. Но Чечня потеряла не только деятелей культуры, но и простых инженеров, преподавателей, менеджеров. Валерий Тишков считает, что нужно создавать условия для возвращения в Чечню не только чеченцев, но людей других национальностей, ранее проживавших там. Ученый предлагает даже создать что-то вроде «корпуса мира» и направлять в республику активную молодежь. Естественно, только при соблюдении необходимой безопасности.

Еще одним важным фактором, мешающим постконфликтному развитию Чечни, Валерий Тишков считает высокий уровень ксенофобии в нашей стране. По его мнению, мы сами в зависимости от политических пристрастий создали миф о чеченцах как о неких «гордых дикарях», с одной стороны, а с другой стороны образ врага – «лица кавказской национальности». При этом уровень ксенофобии со стороны федерального центра выше. Мы воевали именно с чеченцами, а сепаратисты – с «федералами», а не с русскими. Валерий Тишков привел пример на самом высоком уровне. Когда в 2002 году Владимир Путин посетил Институт этнологии и антропологии, то свое выступление он начал со слов «взаимоотношение России и Чечни», тем самым сразу отделив одно от другого. Между тем многочисленные беседы с жителями Чечни, которые проводил ученый, показывают, что степень ощущения общности чеченцев с остальными россиянами на порядок выше имеющихся различий. В таком «культурном фундаментализме», по словам Валерия Тишкова, отчасти виноваты и сами ученые- этнографы. Ведь их работа строится как раз на поиске различий в народах.

Среди главных задач ученый видит ликвидацию самих инструментов войны. То есть с одной стороны – нужно максимально пресекать поставки в регион оружия и боеприпасов, а с другой – обеспечивать работой население, особенно молодежь. Ведь по определению Чечня не может обеспечить рабочими местами всех своих жителей, да и раньше не могла. В советское время ежегодно из республики на заработки уезжали 200–300 тыс. человек. Сегодня же молодой чеченский парень боится даже в Пятигорск выехать – тут же попадает под жесткий прессинг спецслужб и милиции. Пока ситуация не изменится в Чечне, всегда будет достаточно желающих прокормить себя при помощи оружия.

Нельзя забывать, по мнению Валерия Тишкова, и о том, что мировая практика постконфликтного развития показывает, что через 10–15 лет после окончания войны существует опасность нового всплеска насилия. К этому моменту как раз подрастает новое поколение, не участвовавшее в боевых действиях, но мечтающее отомстить или восстановить справедливость.