Президент Американской торговой палаты в РФ Алексис Родзянко

– Сейчас наблюдается очевидное охлаждение в отношениях России и США. Насколько в таких условиях у бизнеса двух стран остаются возможности для взаимодействия?

– Естественно, эта обстановка влияет на бизнес. Санкции действительно сужают рамки, в которых у предпринимателей есть возможность работать. С другой стороны, можно с уверенностью сказать, что многие американские и международные компании уже настолько «обрусели» и пустили корни в России (у них здесь есть свои заводы, свои клиенты, свое производство и сбыт), что никакие санкции их не остановят. Такие компании смотрят на санкции как на некую временную трудность, которую нужно перетерпеть и через которую предстоит пройти. Причем некоторым фирмам нынешняя ситуация может даже пойти в плюс – например, таким, как Mars, Coca-Cola или Pepsi-Cola. Скажем, мало кто знает, что последняя – это крупнейший в России производитель молочной продукции, после того как она приобрела «Вимм-Биль-Данн». Или еще один яркий пример – «Макдоналдс», который является гиперамериканским брендом, но бизнес его гиперроссийский. Там локализовано практически 99% всего бизнеса – местные поставщики, местные сотрудники, и налоги перечисляются в российский бюджет. Поэтому для них санкции, скорее, пошли в плюс, поскольку отстранили с рынка конкурентов и открыли шире поле возможностей.

– Кто в наибольшей степени пострадал от санкций?

– Наибольший эффект на экономику обеих стран оказали два вида санкций. Во-первых, ограничение доступа к международному капиталу. Так, для наших крупных клиентов – американских инвестбанков, которые, по сути, являются главными игроками на рынке международного капитала, Россия всегда была богатым и выгодным рынком. А сейчас этот рынок оказался закрыт, причем практически полностью – проводить крупные сделки они больше здесь не могут. Поэтому, затянув пояса, они сократили свои штаты в российских офисах и ждут лучших времен. Для российской стороны это, пожалуй, самая болезненная санкция, потому что она привела к тому, что капитал стал дороже, доступ к нему – труднее, а объемы – меньше. Во-вторых, большое значение имеют энергетические санкции. Правда, они достаточно узконаправленные и нацелены в основном на развивающиеся проекты в Арктике. Хотя влияние конкретно этой санкционной меры на производство российских энергоресурсов станет заметно, скорее всего, лишь через несколько лет. А вот американские компании, которые лишаются выгодных контрактов, ощутят негативный эффект уже в нынешнем году.

– Какие еще отрасли могут попасть под удар в случае дальнейшего развертывания санкций?

– Мне кажется, что в настоящий момент в санкционном процессе наступило некоторое затишье. Ведь последние реальные санкции против России были введены еще летом 2014 года. И с тех пор их режим довольно стабилен. Я пока особо не чувствую политической воли их углублять. Другое дело, что комбинация действия тех санкций, которые есть, падения цены на нефть и девальвации рубля уже поставила на повестку дня вопрос о том, что дальше будет с экономикой России. И, как мне кажется, еще больше расшатывать ситуацию уже никому не хочется.

– Россия в 2014 году в результате бегства капитала потеряла свыше 150 миллиардов долларов и теперь нуждается в притоке средств. Стоит ли ждать вложений со стороны американских инвесторов в этом году?

– Говорю, исходя из своего банковского прошлого: если россияне свои деньги выводят отсюда со страшной силой, то с какой стати иностранным инвесторам заполнять эту брешь? Мы не устаем повторять на встречах с нашими российскими коллегами и членами правительства, что самый эффективный ответ на санкции – это улучшение инвестиционного климата. Чем он лучше, тем более вероятно, что деньги сюда потекут в виде инвестиций, которые очень нужны.

– Доллар заметно укрепился по отношению к рублю, особенно за последние несколько месяцев. Это хорошо или плохо для перспектив взаимной торговли?

– С точки зрения производства для американских компаний это приведет к более быстрым темпам локализации на российском рынке. Например, комплектующие для автопрома, которые раньше импортировались, теперь могут быть произведены в России. Что в свою очередь может стать плюсом для российской промышленности. Кроме того, если российская компания производит товар, и его себестоимость упала в два раза, то его становится выгодно экспортировать из страны на другие рынки.

– Подводя итоги, каковы, на ваш взгляд, перспективы взаимодействия российско-американского бизнеса?

– Те, кто работает в России, продолжат здесь работать. Стоит, кстати, отметить, что в бизнесе отношение к партнерам со стороны как американских, так и российских партнеров наблюдается очень вежливое и деликатное, потому что обеим сторонам важно сохранить хорошие связи даже при наличии противоречий на уровне правительств наших стран. Что касается перспектив, то считаю, что у России и США гораздо больше общих интересов, нежели конфликтных тем. Например, и у России, и у США на повестке дня стоит вопрос взаимоотношений с Китаем. Для США Китай – серьезный соперник по влиянию в Тихоокеанском регионе. Для России – довольно неоднозначный сосед с точки зрения влияния и интересов в Восточной Сибири. Кроме того, существует еще Ближний Восток, и вопросы мусульманского фундаментализма и исламизма – головная боль и для России, и для Америки. Нам лучше объединять усилия для решения этих проблем, чем вести бесконечные споры.