Маски-шоу в прачечной

В минувшую пятницу, выступая перед журналистами, начальник управления по экономической безопасности Москвы Александр Корсак констатировал, что основной передел бизнеса в столице уже в этом году придется на сферу услуг. За день до этого, на конференции Института Адама Смита, специалисты предсказали грядущие битвы за собственность в сфере энергетики, банковского сектора и рынка телекоммуникаций. Ожидается перераспределение активов в авиа- и автопроме. В потребительской сфере весьма вероятен бум фармацевтики – создание консолидированных аптекарских сетей.

Что же касается Москвы, то, как рассказал «Новым Известиям» Александр Корсак, в последние два месяца его ведомство стало фиксировать захват не только убыточных предприятий, но и вполне успешно работающего бизнеса. По словам чиновника, «если раньше недружественное поглощение предприятий и скупка акций были основаны на интересе к столичной земле или недвижимости, то теперь этот интерес распространяется на сам бизнес».

Наибольшей популярностью сейчас пользуется сфера обслуживания, прежде всего – парикмахерские салоны, транспортные предприятия. Перспектива быть съеденным, по мнению аналитиков, ждет и «региональный неконсолидированный бизнес». «Нам предстоит веселое время», – прогнозирует президент Объединенной финансовой группы (ОФГ) Илья Щербович. При этом все специалисты как один говорят о несовершенстве российского законодательства, которое не позволит вести передел в рамках правовых норм.

Собственная гордость поглотителей

В том, что предприятия переходят от одного владельца к другому, нет ничего плохого. Скорее – наоборот. Новый собственник по идее должен быть более оборотистым и успешным. Поэтому на Западе смена хозяина, как правило, связана с ожиданием новых инвестиций, расширения рынков сбыта и многих других весьма полезных для производства вещей.

Принятый в международном корпоративном праве термин «mergers & acquisitions» (сокращенно – M&A, дословно – «слияния и поглощения») вообще не несет в себе какой-либо эмоциональной окраски. Объемами M&A в пересчете на долю ВВП принято гордиться. Если, как в Англии, этот индекс составляет 9%, значит, страна обладает большей инвестиционной привлекательностью, чем, скажем, США со своими 5%.

У нас все иначе. Если говорят о слияниях и поглощениях, то речь чаще всего идет о так называемом недружественном захвате с масками, оружием, пикетами. По мнению специалистов в области M&A, это связано с тем, что данный бизнес в России только в последний год начал приобретать цивилизованные черты. С начала 2000 года объем всех M&A-сделок в нашей стране вырос на 87%. Правда, рост не трансформируется в прозрачность. «Нужно учесть тот факт, что в России только 33% предприятий раскрыли стоимость сделок», – предупреждает глава отдела финансового консультирования международной аудиторской компании КPMG Михаил Царев.

«А вчера я без хлопот приобрел себе завод»

Основные битвы за свою и чужую собственность в России пришлись на конец 90-х. Специалисты объясняют это тогдашней дикостью отечественного законодательного поля. Принятый в 1992 году закон о банкротстве за десять лет безупречной службы сформировал прибыльный «бизнес на разорении».

Действие закона было предельно простым. Если у предприятия набиралось любое, пусть даже ничтожно малое количество долгов, любой кредитор мог пойти в суд и подать ходатайство о признании его банкротом. На заводе вводилась процедура внешнего управления. Назначаемый арбитражным судом внешний управляющий мог вывести предприятие из кризиса, а мог и принять решение о конкурсном производстве (распродаже имущества). В итоге завод, фабрика, комбинат чаще всего за бесценок продавались заинтересованному лицу. В 2002-м федеральная служба по финансовому оздоровлению (ФСФО) подвела итоги работы закона. Результат был ошеломляющий: в 95% всех дел о банкротстве на предприятии вводилось конкурсное производство.

«В те, скажем так, «дикие времена» работали целые команды банкротчиков, – рассказал «НИ» президент Корпорации антикризисного управления Михаил Гончаров. – У них было несколько ресурсов: близость к ФСФО, административный ресурс, близость к арбитражному суду. Например, кто работал с арбитражным судом, тот мог получить нужные назначение и решение. Однако использовать все эти методы могли себе позволить только крупные финансовые группы».

В середине 90-х крупным ФПГ удалось переделить нефть, газ, цветную и черную металлургию, уголь, химию. Потом пошел захват активов в сфере автопрома, электроэнергетики, машиностроения, телекоммуникаций. Общепризнанным лидером на рынке M&A 90-х–начала 2000 годов была Альфа-групп. На ее счету приобретения активов «Сиданко», «Славнефти», Russia Petroleum, Golden Telecom. Затем идет МДМ-групп (энерго- и угольные активы). Далее – империя Олега Дерипаски «Базовый элемент» (производство алюминия, крупнейшие машиностроительные активы ГАЗ, ПАЗ, ЛиАЗ и т.д.).

Огромное количество сделок по слиянию и поглощению провели в свое время АФК «Система» Владимира Евтушенкова, «Сибнефть» Романа Абрамовича, «Интеррос» Владимира Потанина, «Северсталь» Алексея Мордашова. В самой ликвидной российской нефтяной отрасли в результате M&A-сделок определилась четверка лидеров – «ЛУКойл», ЮКОС, ТНК и «Сургутнефтегаз».

Белые и пушистые

Переделив все ликвидные отрасли, олигархи решили если не покончить с корпоративными войнами, то хотя бы объявить перемирие. Осенью 2002 года был принят новый закон о несостоятельности, серьезно поубавивший количество «криминальных банкротств». Тогда же при Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) был создан комитет по корпоративной этике. За защитой в него может обратиться любая компания, которая, по ее мнению, подверглась недружественному захвату. Впрочем, за время работы комитета, по словам его председателя Бориса Титова, было рассмотрено шесть дел. Самое строгое решение – об общественном порицании. Его на днях удостоилась всего одна российская компания.

«На сегодняшний день у нас весьма малые штрафные санкции за нарушение антимонопольного законодательства, это и дает крупным компаниям-поглотителям ощущение безнаказанности», – считает заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы (ФАС) Анатолий Голомолзин. К примеру, в прошлом году, по оценкам KPMG, доля рынка слияний и поглощений в России оценивалась в 26 млрд. долларов. При этом штрафных санкций за нарушение антимонопольного законодательства было наложено в размере 30 млн. руб. (примерно 1400 долларов за каждое нарушение). «Естественно, эти компенсации несопоставимы с санкциями, которые применяются в настоящее время в развитых странах, где размер санкций может составлять до 10% от оборота. Поэтому такие штрафы, как у нас, не могут являться сдерживающим фактором для агрессивного поведения на товарных рынках», – признает г-н Голомолзин. Однако пока ни в Думе, ни в правительстве нет готовых законопроектов, призванных определить цивилизованные механизмы защиты предприятий от недружественных M&A-акций.

Грабь награбленное?

«Сейчас на рынке поглощений есть одна тенденция, в которой можно усмотреть политическую составляющую, – рассказал «НИ» президент Корпорации антикризисного управления Михаил Гончаров. – Есть возможность нового передела собственности там, где права на нее проблемны. Это касается прежде всего больших состояний, которые у нас называются олигархическими».

Вероятность нового передела на рынке вполне сформировавшихся ФПГ недавно косвенно подтвердил и глава Счетной палаты Сергей Степашин. На одном из совещаний он пообещал, что «по точечным объектам, где были грубейшие нарушения приватизации, мы можем вернуться».

Это, по мнению специалистов, можно понять как отказ от глобального пересмотра итогов приватизации при оставлении государством за собой права подправить их частично, или, как по-военному выразился г-н Степашин, «точечно». Мишенью будут, скорее всего, именно ФПГ, сформировавшие свои активы в 90-х годах. В условиях, когда в экономике вновь зазвучали военно-полевые термины, ждать скорого принятия адекватных правовых норм не приходится.

СОГЛАСНО ПРЕЙСКУРАНТУ

Прайс-лист альтернативных способов разрешения корпоративных споров (в тыс. долларов):

возбудить уголовное дело «по заказу» – 50
закрыть дело – 15–350
выемка реестра акционеров – 20
выиграть «мертвый» процесс в арбитраже – 10–100
наложить арест на имущество – 5–15
депутатский запрос в Госдуме – до 5
«нужное» постановление правительства – от 100, или 2% от стоимости вопроса
арест конкурента через систему МВД с подбрасыванием героина – от 500
силовой захват офиса – 10–30
сюжет по центральному телевидению (2 мин.) – 100–1000.

Источник: Mergers&Acquisitions №5, 2004

ЛАКОМЫЕ КУСКИ

Объем рынка слияний и поглощения в России за апрель 2004 года (в млн. долларов):

машиностроение – 245,5
угольная промышленность – 200
металлургия – 145
финансы – 104,5
нефтяная отрасль – 90
спорт – 50
торговля – 12
транспорт – 7
химическая промышленность – 6
золотодобыча – 5
строительство – 5.

Источник: Mergers&Acquisitions №6, 2004