Андрей Нечаев

– Андрей Алексеевич, действительно ли уже пройден самый тяжелый период для нашей кризисной экономики, и дальше она, как уверяют в Минэкономразвития, начнет расти?

– Давайте вспомним: еще в конце апреля первый вице-премьер Игорь Шувалов впервые сказал, что мы достигли дна и скоро начнется экономический рост. Затем это повторил в середине лета глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев. А пару недель назад и президент произнес сакраментальную фразу о том, что мы достигли дна и скоро начнется рост. Но все это время экономика падает, и я пока не вижу никаких драйверов для ее реального роста. Традиционно выход из кризиса связан с перестройкой технологической базы и изменениями на рынке труда. А это, в свою очередь, связано с инвестициями, которые просели и в прошлом году, и в этом – причем очень существенно. Потребительский спрос – второй фактор экономического роста. Судя по реальной зарплате (с поправкой на инфляцию), потребительский спрос уменьшился на 9% с начала года. Плюс впервые за много лет идет сокращение потребительского кредитования. Экспортно-импортное сальдо остается положительным, но существенно сжимается. В частности, значительно сократился экспорт газа в связи с событиями на Украине. Этот фактор роста, который много лет был одним из основных его драйверов, тоже перестал активно действовать. Так что я не вижу, за счет чего в стране начнется экономический рост.

– Власти обещают создать в стране комфортные условия для ведения бизнеса – в частности, для того, чтобы вывести из застоя нашу экономику. Им удалось здесь чего-то достичь?

– С точки зрения предпринимательского климата ничего не поменялось в лучшую сторону. Скорее наоборот, бизнес последние месяцы получает негативные сигналы от власти, начиная с известного решения по деофшоризации, которое было принято в гораздо более жесткой форме, чем это согласовывалось с деловым сообществом. Далее, следователи Следственного комитета получили право возбуждать уголовные дела по налоговым правонарушениям, не интересуясь мнением налоговой инспекции. Получается, у нас следователь разбирается в налогах лучше, чем налоговой инспектор. И самый последний негативный сигнал для малого бизнеса – на 16% вырастет в следующем году единый налог на вмененный доход. Минэкономразвития подсчитало дефлятор, в соответствии с которым повышают налоги на малый бизнес на16%. А нам говорят при этом, что инфляция в 2015 году составит 12%. Понятно, что методы расчета разные, но разница в цифрах слишком бросается в глаза.

– Но не с потолка же берется прогноз Минэкономразвития о том, что уже с конца нынешнего – начала будущего года экономика пойдет в рост?

– Повторюсь: реальных факторов роста ВВП я не вижу. Этот рост может носить чисто статистический характер и объясняться эффектом низкой базы. Особенно если Росстат, как он уже проделывал в прошлом году, снова пересмотрит статистические данные внутри года, не меняя итоговых цифр. Год прожит, и внутренние показатели уже никого особо не взволнуют. Например, понизив данные четвертого квартала 2013 года, Росстат существенно улучшил показатели четвертого квартала 2014 года. Если теперь статистики «опустят» четвертый квартал 2014 года, то мы можем получить в конце текущего года небольшой рост. Или то же самое можно проделать с данными первого квартала 2015 года. Эти статистические упражнения широкой публикой, разумеется, останутся незамеченными. За счет низкой базы, особенно при ее корректировке, можно легко получить 0,2–0,3% роста по ВВП, но это будет чисто статистический эффект. Понятно, что официальная пропаганда будет такое «достижение» активно рекламировать. Но это не тот рост, который нужен стране и который позволит ей решить серьезные проблемы.

– Может ли импортозамещение, о котором сейчас в связи с западными санкциями так много говорят, стать одним из драйверов экономического роста – ведь власти обещают направить туда серьезные инвестиции?

– Серьезные – это, мягко говоря, преувеличение. Когда вся эта история с санкциями началась, Минсельхоз подсчитал необходимые только для его сферы вложения. Сначала оценка получилась около одного триллиона рублей, затем ее снизили до 300–400 миллиардов рублей. В итоге в текущем году выделили всего 20 миллиардов рублей. Где-то импортозамещение, безусловно, возможно, и оно уже идет. Но этот процесс требует времени, денег и технологий. Главное – бизнес должен быть уверен, что он вкладывает деньги не зря, что политика не изменится и предпринимательский климат останется хотя бы на нынешнем уровне, а не станет еще хуже. И самое главное – нужны технологии. Например, по элементной базе, электронике – по этим ключевым элементам высокотехнологичной экономики еще Советский Союз серьезно отставал от Запада. Для военных нужд мы еще как-то выкручивались, добывали технологии всеми правдами и неправдами, даже воровали их через третьи страны. И это отставание, к сожалению, продолжается и сейчас. И тут ничего сделать быстро нельзя. Мы не преодолели технологический разрыв за предыдущие сорок лет. И никакими указами, законами и даже деньгами здесь ситуацию быстро не поменяешь.

– А производство вооружений, на которое правительство, судя по бюджету-2016, денег не жалеет, может стать локомотивом экономики?

– Продукция оборонки, не считая экспорта, не идет на рынок. У нее один покупатель – государство. Кроме того, российский ВПК отчасти унаследовал советскую систему организации отрасли. Он очень замкнут, имеет много элементов «натурального хозяйства», когда и сырье, и оснастка, и оборудование производятся внутри самого комплекса. Соответственно импульс другим секторам экономики при наращивании выпуска оборонной продукции не так уж и велик. Здесь мы, кстати, заметно отличаемся от Запада, где военное производство значительно более интегрировано с гражданским. Кроме того, сейчас ситуация сильно поменялась по сравнению с серединой XX века. Если тогда именно оборонка была драйвером научно-технического прогресса, то сейчас значительную часть инноваций дают гражданские сектора. И трансфер технологий идет преимущественно от них в ВПК, а не наоборот.

– Можете ли вы дать прогноз по нефти и курсу доллара до конца 2015 года и на 2016-й?

– Цена нефти и курс рубля связаны, как сиамские близнецы. Пока я не вижу серьезных оснований для заметного скачка цен на нефть и соответственно для укрепления рубля. Полагаю, цена нефти в ближайшие месяцы продолжит ходить в коридоре 40–55 долларов за баррель. С учетом этого можно ожидать очень небольшого, плавного ослабления рубля, что, кстати, весьма выгодно для российского бюджета. Есть, правда, серьезный дополнительный фактор. Во второй половине декабря 2015 года ожидается решение Федеральной резервной системы США по увеличению учетной ставки. Я оцениваю вероятность такого повышения уже в декабре как весьма высокую. Если оно произойдет, капитал со всего мира устремится в США, и спрос на доллары резко возрастет. При таком сценарии вполне вероятно падение курса на 2–3 рубля к доллару за короткий срок.

СПРАВКА