Вице-президент РАН Лев Зеленый

– Лев Матвеевич, какие открытия, связанные с Луной, были сделаны уже в постсоветское время?

– В 90-х годах прошлого века с помощью американских и европейских аппаратов были получены данные о нашем спутнике, которые позволили нам увидеть, что там есть много необычного, не замеченного первыми миссиями. Во-первых, это запасы водяного льда вблизи полярных областей. Данное открытие было поистине сенсационным. Луна всегда считалась сухой и мертвой, и вдруг оказалось, что она влажная! Благодаря наличию воды приполярные области Луны можно считать пригодными для организации станций, форпостов человека. Вода – ведь это один из самых важных и дорогостоящих ресурсов, если ее привозить с собой. А на Луне она есть, ее нужно только с не очень большой глубины достать. Этот момент позволил по-новому взглянуть на задачи ее освоения. Были и еще интересные исследования в области лунной пыли, лунной гравитации, которая оказалась очень сложной – как будто под поверхностью есть мощные локальные включения с сильным гравитационным полем.

– Чем, на ваш взгляд, продиктована необходимость создания группы по перспективному развитию лунной программы и каковы ее цели?

– Она создана Роскосмосом осенью прошлого года. Это большая (примерно 25 человек) группа специалистов в самых разных областях. У нашей космонавтики есть свой вектор развития, который как раз и связан с полетами за пределы Земной орбиты. Ближайшая цель нашей пилотируемой космонавтики – это Луна. Безусловно, это будет сложная задача. На орбите, по которой летает МКС и по которой до сих пор проходили все наши пилотируемые полеты, существует много космических угроз, преследующих человека. Прежде всего это невесомость.

– Но с ней мы научились бороться.

– Научились... А вот космическая радиация... Около Земли от нее защищает магнитное поле. На МКС магнитное поле фактически такое же, как на Земле. Когда же мы уходим на расстояние, равное нескольким радиусам Земли, то поле спадает. При приближении же к Луне оно становится практически равным нулю, и мы попадаем в почти безмагнитное пространство, где факторы радиации очень сильны. На Земле мы умеем бороться с радиацией с помощью толстых экранов. Когда вам проводят рентгенологическое исследование, вы надеваете на себя свинцовый фартук. В космосе же подобных фартуков не напасешься. К тому же энергии излучений, которыми нас облучают в рентгеновских установках, намного меньше тех, что существуют в космосе.

– Это мы говорим о пилотируемой космонавтике. Но Луна сегодня исследуется и с помощью автоматических средств.

– Программа, завязанная на автоматических космических аппаратах, в основном исследовательская. Когда мы переходим к пилотируемой программе, перед нами встают задачи освоения и использования ресурсов изучаемых небесных тел. И вот для стыковки пилотируемой и непилотируемой частей лунной программы, которые до этого времени развивались довольно независимо друг от друга, как раз и создана наша рабочая группа.

– В вопросе исследования Луны у России достаточно конкурентов: это и Китай, и Япония, и Америка, и Европа, и даже Индия. Может быть, главный вопрос теперь должен звучать так: чья обитаемая база первой появится на Луне?

– Пока еще никто никакой базы там не создавал, хотя разные страны об этом и говорят. У России есть своя ниша, которую мы сейчас очерчиваем. Я считаю, что база на Луне будет международная, так же как и МКС. Если наша программа начнет развиваться, а я в это верю, то наши зарубежные партнеры увидят, что это не просто разговоры, а конкретное дело – всерьез и надолго, и подтянутся. Подобное уже происходит с Европейским космическим агентством, проявляющим значительный интерес к нашим лунным исследованиям, они собираются участвовать некоторыми техническими системами в этих проектах.

– По замыслу разработчиков, лунная база послужит опорным пунктом для ученых. Какие перспективы она может перед ними открыть?

– Скорее всего лунная база будет работать в вахтовом режиме. Необходим целый комплекс научной аппаратуры (я и мои коллеги в других академических институтах этим занимаемся). Кроме того, любая техника (вы это знаете на примере того же автомобиля) нуждается в обслуживании. Поэтому раз в полгода – год пилотируемый корабль с экипажем на борту должен прилетать для решения каких-то технических вопросов. Думаю, что внешне сама база скорее всего будет чем-то напоминать бомбоубежище, что будет продиктовано необходимостью защиты от радиации.

– То есть гулять по поверхности Луны никому не удастся?

– Нет. Поскольку она практически лишена атмосферы и магнитного поля, человек будет находиться под открытым дождем радиации. Кратковременные выходы в относительно спокойные от радиации периоды под антирадиационными зонтиками, наверное, возможны. На Луне идеальные условия для оптической астрономии, там в принципе нет облаков. Есть пыль, которая может помешать. Но с ней можно бороться. Кроме того, на нашем спутнике великолепные условия для изучения космических лучей, той самой космической радиации, о которой я говорю на протяжении всей нашей беседы. На Земле она поглощается атмосферой. Также на Луне очень успешно может развиваться радиоастрономия. Космические радиоволны неплохо видны и на Земле, но здесь все-таки сильно мешают различные шумы от телефонов, радиопередатчиков, телевидения и т.д. Таким образом, учеными там может быть создана хорошая научная программа. И лунная база сможет дать очень много для мировой науки.

– Если говорить более глобально, какими могут быть самые яркие достижения человечества в космической сфере в XXI веке?

– Я не очень верю в то, что люди когда-нибудь смогут далеко летать в космос. Это тяжело и в общем-то не нужно. Последние рубежи, которых человечество может достигнуть в этом веке, – повторная высадка на Луну и, может быть, полет на Марс. Безусловно, космос будут продолжать исследовать автоматическими средствами, открывать новые законы Вселенной, которые можно узнать только в космосе, новые явления. Понимание новой физики, которая поможет начать новый этап развития нашей цивилизации, придет скорее всего из космоса. А вот сможет ли человек в том облике, в котором сейчас существует, полететь, например, на Нептун, я не уверен. Думаю, что не сможет.