Никита Кричевский

Завершился и очередной шумный раунд присоединения России к ВТО. Поставленная президентом задача с треском провалена, и теперь возникает вопрос: что делать с тем приданым, которое мы так тщательно готовили к вступлению, а оно оказалось никому не нужным. Говорят, что за месяц до министерской сессии в Гонконге Владимир Путин в жесткой форме потребовал, чтобы все оставшиеся протоколы о согласовании условий вступления были подписаны, невзирая ни на что. Но за несколько дней до гонконгского саммита стало ясно, что подписать необходимые протоколы сразу с США, Швейцарией, Австралией и Колумбией мы все равно не успеваем. Тут-то и началось. Сначала Герман Греф, еще месяц назад обвинявший в непрофессионализме, политиканстве и демагогии всех сомневающихся, отменил свой визит в Гонконг. Затем президент на встрече с банкирами в Новосибирске неожиданно заявил, что мы не желаем видеть у себя филиалы иностранных банков, а это, как известно, одно из основных условий вступления в ВТО со стороны США и Швейцарии. Правда, филиалы иностранных банков у нас и так работать не могут, стопроцентные российские «дочки» или банки с частично западным капиталом – да, а чтобы филиалы – никак. Наконец, в воскресных информационных и аналитических телепередачах сюжеты о преимуществах, которые мы получим в результате вступления в ВТО, были заменены репортажами и комментариями на другие, куда более мелкие даже для прошедшей недели темы.

Тем не менее было ради чего копья ломать. Плюсы вступления, безусловно, в том, что мы присоединились бы ко второй по значимости после ООН организации, смогли бы более эффективно торговать на внешних рынках, исчезли бы санкции и ограничения, применяемые сегодня к нам со стороны 46 стран. Как оказалось, никто нам особо и не препятствовал, просто США и ЕС загоняли Россию в угол и там обрабатывали, как следует. Даже хохма среди глобализаторов родилась: мол, только РФ способна спасти ВТО от кризиса, поскольку с ее вступлением откроются огромные возможности для передела рынков. Так на что же мы согласились?

На требование Евросоюза о реализации природного газа внутри страны по мировым ценам. За этим автоматически последовал бы рост тарифов на электричество и снижение рентабельности в металлургии. В то же время в Венесуэле, члене ВТО, газ стоит еще дешевле, чем у нас сегодня, и ни у кого никаких претензий по этому поводу не возникает. На условие Норвегии об участии в контроле над нашей трубопроводной системой. Кроме того, в обмен на подпись мы согласились на совместное управление нефтегазовыми ресурсами Баренцева моря и совместное же использование Штокманского нефтегазового месторождения.

На ультиматум многих европейских и азиатских стран об открытии рынка транспортных услуг, поскольку в одном из соглашений ВТО записано: «Товары, следующие транзитом, освобождаются от уплаты таможенных пошлин и от всех транзитных и других сборов». Это означает, что инфраструктурная уникальность географического расположения России между Европой и Тихоокеанским регионом превратилась бы в ничто. На этом фоне условия американцев о снижении пошлин на ввозимые самолеты и автомобили или швейцарцев об открытии финансовых рынков представляются детским капризом.

Что же теперь делать, ведь до следующего саммита ВТО еще целых два года? Оптимальный вариант – проанализировать и пересмотреть все подписанные протоколы и принятые обязательства, провести гласные независимые экспертизы неизбежных законодательных и социально-экономических изменений, которые последуют после вступления. Не считать непрофессионалами экономистов из Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, чьи расчеты показывают, что Россия будет каждый год терять почти 1,5% ВВП. Не называть политиканами академиков Российской академии сельского хозяйства, предупреждающих, что ущерб для деревни будет составлять 4 млрд. долларов в год. Не обвинять в демагогии руководителей крупнейших отраслевых предприятий, доказывающих, что вступление в ВТО на нынешних условиях приведет к 40-процентному сокращению рабочих мест в регионах.

Понятно, что весь мир интересуют наши недра, а вовсе не промышленность, наука и тем более не люди. И если бы мы присоединились к ВТО на нынешних условиях, у России остался бы лишь один резерв для экономического роста – экспорт сырьевых ресурсов. Поэтому оптимальным для нас остается вариант вступления или когда цены на нефть упадут, или когда ВВП удвоим.

Автор – доктор экономических наук, профессор Российского государственного социального университета