Класс или прослойка

По словам генерального директора компании «Башкирова и партнеры» Елены Башкировой, столь необычные результаты исследования объясняются тем, что люди просто осознают: российский средний класс резко отличается от западного. «По материальным и финансовым критериям у нас он значительно ниже, чем в той же Европе, – рассказала «НИ» г-жа Башкирова. – Те, кто относит себя к этой категории в России, даже и не сравнивают себя с Западом. Они понимают, что они не богаты, но с другой стороны, и к бедным себя не относят. У них есть работа, стабильный доход, квартира. В значительной степени в этих цифрах также выражены стремления и надежды людей на то, что завтра будет лучше и что сейчас в принципе не так все плохо».

Надо сказать, что и критерии для среднего класса у наших социологов отличаются от европейских. «Мы придумали такой показатель, как образ жизни, – поясняет г-жа Башкирова. – Есть ли у человека работа, каков уровень заработка в его семье, где он одевается, чем он владеет (бытовая техника, второй дом, дача, прочая собственность), есть ли у него автомобиль и какой, как и где он проводит отпуск, вкладывает ли он деньги в обучение детей. Последний показатель особенно важен, поскольку средний класс –это в первую очередь люди, у которых есть уверенность в завтрашнем дне, то есть они связывают свою жизнь с нашей страной». Как видим, материальная составляющая тут присутствует, но четких границ «от и до» нет. По этим показателям доля среднего класса колеблется у разных исследователей от 15–16 до 20%. При этом все признают: в мегаполисах она выше, в малых городах – гораздо ниже.

По мнению директора Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерия Федорова, вся путаница в цифрах объясняется именно тем, что в отечественной науке так и не сложилось общепринятое определение среднего класса. «53% – это средний класс по самоощущению, – пояснил «НИ» социолог. – Тут, скорее, разговор не о среднем классе, а о среднем слое, поскольку само понятие «средний класс» в умах большинства россиян вообще отсутствует». По данным ВЦИОМ, в мае 1998 года средний класс составлял 7%, в 1999–2000 годах к этой группе себя относили лишь 4% опрошенных, в последующем их доля постепенно увеличивалась и в 2008 году, то есть перед кризисом, насчитывала уже 16%. «В кризис наш средний класс не сократился, – убежден г-н Федоров. – На мой взгляд, это довольно устойчивое образование. Доходы, безусловно, могли сократиться, но люди из среднего класса выпадают с большим трудом, по крайней мере, всячески этому сопротивляются. Ведь средний класс – это не только деньги, но еще и уровень образования, определенная квалификация и навыки, а в России как был дефицит кадров, так он и остался».

Ведущий сотрудник Института социологии Леонтий Бызов отметил еще одно важное отличие российского среднего класса от западного. «На Западе эта прослойка населения независима от государства, – рассказал он «НИ». – Это наемные работники, занятые в разного рода частных корпорациях, мелкий и средний бизнес, представители свободных профессий, творческие работники. Наш же средний класс больше чем наполовину, состоит из государственного чиновничества и бюджетников». Кризис их затронул в наименьшей степени, поэтому количественных изменений в этой группе населения произошло мало. Что изменилось, отмечают социологи, так это общий внутренний настрой.

«До кризиса средний класс вообще «не парился» по поводу общественных проблем, – отметил Валерий Федоров. – Было ощущение, что каждый день жизнь становится все лучше, казалось, что экономический подъем будет продолжаться вечно. Но кризис показал всю хрупкость нашего экономического роста. И хотя большинство из тех, кто был уволен, нашли новую работу, осадок остался. Сегодня они уже не так оптимистично смотрят и на себя, и на свое будущее». Социолог признает: в среднем классе сейчас зреет недовольство экономической ситуацией, однако наружу оно не выльется. «Представители нашего среднего класса не имеют опыта протестных действий, – поясняет он. – Это все-таки одиночки, индивидуалисты, которые не верят в общественную кооперацию. Очень мало кто из них готов от ворчания перейти к организованным протестам».

Напомним, что стабильность советского общества тоже не вызывала сомнений у большинства социологов. Но на улицу вышли десятки тысяч людей, и режим рухнул, хотя у среднего класса протестного опыта было еще меньше.

По словам Леонтия Бызова, все «нулевые» годы именно этот слой населения был источником социальной и политической стабильности. «В среднем классе накопилось очень много энергии, не востребованной современной политической системой, – утверждает ученый. – Люди хотят большего, чем просто построить себе дачку или съездить отдохнуть на юг. Но не могут этого добиться в рамках застойной системы, которая у нас сложилась. Впрочем, на улицы они действительно не выйдут хотя бы потому, что в нашей политической традиции это удел, скорее, маргиналов. Их протест проявляется в том, что они внутренне готовы поддержать перемены. Этот протест, скорее, форма отчуждения, люди просто без интереса и даже с раздражением относятся к политике».