Никита Кричевский

Семь лет назад до финансовой катастрофы оставались ровно сутки. О ее причинах уже писано-переписано. Волнует другое: были ли шансы предотвратить дефолт и есть ли сегодня опасность опять попасть в подобную историю?

Сначала ответ на первый вопрос: сегодня ясно, что шансы были. Начнем с того, что долг по ГКО был внутренним долгом страны. На 14 августа 1998 года он составлял 387 млрд. руб., или более 60 млрд. долларов. Однако отличие государства от любого из нас в том, что оно при наличии внутреннего долга может приостановить возврат денег, напечатать их и неспешно расплачиваться. Попутно ограничивается конвертация рубля, расширяется валютный коридор, а собственные обязательства скупаются с дисконтом, или, проще говоря, по дешевке. А как же инфляция? Ну, тут одно из двух: либо системный кризис с потерей миллиардов сбережений «уважаемых россиян», либо постепенная девальвация рубля с частичным сохранением доверия.

Почему же этими шансами не воспользовались? Во-первых, в те времена считалось (да и сейчас считается), что рост экономики зависит только от количества денег в ней. Ради борьбы с инфляцией был введен и «валютный коридор» – якобы предсказуемость курса рубля придаст уверенности инвесторам. Оказалось, впрочем, что их настроение зависит от множества факторов, и валютный курс среди них далеко не на первом месте.

Во-вторых, вместо того чтобы в критический для страны момент напечатать новые деньги, в июле–августе 1998 года из экономики, наоборот, изъяли более 16 млрд. руб., при том, что с начала года эмиссия составила 74 млрд. Зачем это сделали? Тогдашние правительственные эксперты считали, что ГКО и инфляция – вещи несовместные.

В-третьих, в то время при принятии решений существенную роль играл основной наш кредитор – МВФ, а он не советовал отпускать курс и девальвировать рубль. Это потом деятельность фонда в развивающихся странах была признана неэффективной, а в 1998 году все еще было гладко.

Расчеты показывают, что правительство могло бы полностью расплатиться, запустив всего 140 млрд. руб. дополнительно, да еще бы и премию получило в виде дисконта по собственным обязательствам. Самое интересное, что с сентября 1998 года по май 1999-го фактическая денежная эмиссия составила более 300 млрд. руб. Вот эти деньги и помогли «расшить неплатежи», а также «поднять отечественного производителя». И все же суммарные потери российской экономики оцениваются как минимум в 300 млрд. долларов.

Есть ли сегодня шансы опять вляпаться? Если отставить в сторону извечное «авось пронесет», надо признать, что есть. И немалые. Ситуация по сути своей во многом повторяет ту, что была семь лет назад. В стране опять растет внутренний долг, только теперь не по ГКО, а по социальным расходам бюджета. Судите сами: за прошедшие годы пенсии в стране увеличились втрое, а поступления в Пенсионный фонд – менее чем в 2 раза. В этом году резко возросли все социальные выплаты, а единый социальный налог снижен. Да и экономический рост показывают только добывающая промышленность и электроэнергетика. Сегодня инвестиций в экономику делается меньше, чем выпускается новых денег, то есть весь прирост денежной массы уходит на потребление.

А теперь представим себе обвал нефтяных цен. Сегодня это сложно сделать, но гром ведь гремит и среди совершенно ясного неба. Обязательства как были, так и останутся, а платить опять будет нечем. Дефолт по пенсиям и зарплатам? Нет, конечно. На этот раз такой ошибки никто не сделает. Деньги, говорите, надо было напечатать? Вот и напечатают. А там недалеко до ситуации, когда инкассаторов будут грабить не ради денег, а ради мешков, в которых дензнаки перевозятся.

Какой можно сделать вывод? При любых обстоятельствах не стоит надеяться на государство. Оно в такие минуты или долго и мучительно оценивает свои и населения шансы, или быстро и решительно реализует шансы тех, кто к нему ближе всего.

Автор – доктор экономических наук