Posted 13 июля 2015,, 21:00

Published 13 июля 2015,, 21:00

Modified 8 марта, 03:33

Updated 8 марта, 03:33

Академик РАН Абел Аганбегян

Академик РАН Абел Аганбегян

13 июля 2015, 21:00
На минувшей неделе сразу два министра финансов – бывший Алексей Кудрин и действующий Антон Силуанов – сделали многообещающие заявления о том, что уже в четвертом квартале нынешнего года российская экономика вернется к долгожданному росту. Однако макроэкономическая статистика первого полугодия поводов для оптимизма не д

– Абел Гезевич, так пройден ли, на ваш взгляд, пик кризиса и пойдет ли теперь отечественная экономика в гору?

– Пик кризиса еще не пройден. С каждым месяцем показатели экономики все хуже. Самый главный показатель в народном хозяйстве – это валовой внутренний продукт. Наш ВВП в первом квартале снизился на 2,2%, в апреле – на 4,3%, в мае – на 4,9%. Промышленность упала с плюс 0,2% в январе до минус 5,5% в мае. За эти месяцы обрабатывающее производство сократилось с минус 0,1% до минус 8,3%, строительство – с минус 3,5% до минус 10,3%. Инвестиции в апреле снизились на 4,8%, а в мае – уже на 7,6%. С каждым месяцем снижается экспорт и импорт: в мае спад достиг 34% и 41% соответственно. Из месяца в месяц по сравнению с соответствующим периодом прошлого года растет безработица: в феврале – 181 тысяча человек, в марте – 274 тысячи, в апреле – 424 тысячи, в мае – 590 тысяч человек. Цифр много – тенденция одна: пока спад продолжается и дна не видно.

– Можно ли предсказать, когда все-таки кризис закончится?

– Сколько-нибудь точно предвидеть это невозможно, слишком много влияющих на ход событий условий и факторов. Поэтому впереди – неопределенность. Недавно группа экспертов предсказала, что, скорее всего, дно будет пройдено в 3-м или даже в 4-м квартале этого года. И следующий 2016 год будет или годом небольшой рецессии – спада, или годом стагнации – нулевого экономического роста. Отдельные наши руководители, даже когда их не спрашивают, любят давать прогнозы, почти все время попадая «пальцем в небо». Сегодня особенно актуально звучит изречение: «Если хочешь насмешить Бога, расскажи ему о завтрашнем дне». Про Бога ничего не знаю, но люди действительно смеются, сравнивая эти прогнозы с действительностью.

– Цена на нефть в последние месяцы вроде бы стабилизировалась. Может ли это как-то помочь нашей экономике?

– Если цена на нефть в течение нескольких месяцев колеблется вокруг 60 долларов за баррель, то это еще не значит, что она стабилизировалась. Есть высокие риски дальнейшего снижения цен на нефть. Греческий кризис уже их уронил за последние дни до 57 долларов. Если будут сняты санкции с Ирана, а к этому дело идет, то Тегеран наверняка выкинет на мировой рынок значительное количество нефти, и это может существенно снизить цены. Осложнились дела в экономике Китая – там более чем на треть обвалилась фондовая биржа. Возможно, это приведет к снижению экономического роста КНР и сокращению импорта нефти. Что будет очень сильным ударом по цене черного золота, и она может сдвинуться до 50 долларов и даже ниже. Но, по-видимому, столь низкая стоимость барреля не будет выгодна ни США, ни Саудовской Аравии, и они начнут предпринимать меры, чтобы ее как-то стабилизировать, даже немного приподнять. Но ожидать ее повышения до 70 или 80 долларов, как многие у нас надеются, вряд ли стоит в ближайшей перспективе. А снижение цен на нефть для нас – это не только сокращение доходов бюджета, но и, как правило, дальнейшая девальвация рубля. Так что поживем-увидим, что будет.

– Российские власти говорят, что санкции и ответное эмбарго дают нашим производителям хорошие шансы наладить отечественное производство в рамках программы импортозамещения. Насколько обоснованы такие надежды?

– В связи со значительной – на 50% – девальвацией рубля отечественные производители получили преимущество перед импортерами, хотя на треть эти преимущества в 2015 году будут сокращены из-за высокой инфляции. Поэтому импортозамещение сегодня для многих отраслей является прибыльным делом. За январь–апрель 2015-го в связи с импортозамещением резко ускорился рост в ряде отраслей и секторов: по производству мяса – на 13% по сравнению с прошлым годом, сыра – на 30%, рыбы – на 6%, красителей – на 21%, медоборудования – на 10%. Конечно, не всегда мы можем обеспечить сопоставимое качество продукции. Естественно, наш сыр на такой, как французский или итальянский, но это лучше, чем ничего. Сейчас главная задача состоит в том, чтобы импортозамещающие предприятия закрепились на рынке, модернизировали производство, снизили издержки, повысили качество, что позволит им не уступить свое место импортерам, когда они возвратятся.

– Насколько это реальная перспектива?

– Вспомним ситуацию 1999–2001 годов, когда после четырехкратной девальвации рубля импорт в Россию снизился в 1,5–2 раза и началось массовое импортозамещение. Но оно смогло продержаться всего 2–3 года. Ежегодная инфляция в России улучшила экономические показатели импортеров, и они вскоре вернулись, опять вытеснив с рынка наши предприятия легкой промышленности, химии, машиностроения и частично пищевой промышленности. Чтобы это не повторилось, нужно сегодня предоставить этим предприятиям низкопроцентный кредит на инвестиции, обновить их технологию, надо дать им серьезные стимулы для своего развития, временно снизив, например, налоги, пересмотрев таможенные пошлины, если они помогут этим предприятиям. А всего этого, к сожалению, не делается в сколь-нибудь значительных размерах. Что касается введенного Россией продовольственного эмбарго как ответа на санкции, то это «палка о двух концах». С одной стороны, оно стимулирует импортозамещение, а с другой, снижает конкурентоспособность и вызывает дополнительный рост цен. На мой взгляд, в качестве жеста доброй воли для улучшения экономических отношений с Евросоюзом следовало бы постепенно допускать наиболее эффективные товары из ЕС, особенно по относительно низким ценам, на наш рынок.

– Как кризис сказывается на населении?

– В отличие от кризиса 2008–2009 годов, когда правительство и ЦБ серьезно поддержали население, и поэтому розничный товарооборот, потребление домохозяйств, реальные доходы и реальная зарплата снизились ненамного и кратковременно, в период нынешней рецессии основное сокращение бюджетных статей идет за счет социальных расходов, почти не проводится индексация зарплат и пенсий. Плюс антисанкции и высокая ключевая ставка ЦБ разогнали инфляцию, тем самым значительно снизив реальные доходы. Оборот розничной торговли в апреле-мае снизился на 9–10%, реальные доходы в мае – на 6,4%, а реальная заработная плата – на 7,3%. В последние месяцы годовая инфляция держится на уровне 15–16%. Июльское повышение тарифов и цен на жилищные и коммунальные услуги только подхлестнуло рост цен. В результате уже в первом квартале этого года на 3,1 миллиона человек увеличилась численность малообеспеченного населения, чьи доходы ниже прожиточного минимума, и оно выросло до 22, 9 миллиона человек (16% всего населения). В этих условиях правительство всерьез обсуждает вопрос, как еще отнять у пенсионеров в последующие три года 2,5 триллиона рублей за счет недоиндексирования пенсий, и к тому же начать увеличение пенсионного возраста. Собираются опять «резать» расходы на здравоохранение процентов на 10. В общем, пока не видно сколь-нибудь серьезных мер со стороны правительства и ЦБ по улучшению социально-экономической ситуации в стране.

– Какие именно меры, на ваш взгляд, должны быть предприняты властями, чтобы изменить ситуацию?

– Боюсь, что стагнация может продолжиться несколько лет, если не принять коренных мер по переходу к форсированным инвестициям с их ежегодным ростом хотя бы на 10%, не ввести сильных стимулов экономического роста, не снизить ключевую ставку до 8% в этом году и до 4% – в следующем, не принять кардинальных мер по борьбе с инфляцией, поставив цель довести ее хотя бы до 4–5% в 2016 году, и не начать серьезные институциональные реформы, убирая препятствия с пути экономического роста. Нам нужна политика «финансового форсажа» и массового технологического обновления экономики. Главным источником средства для рывка могли бы стать активы банковской системы России, которые в прошлом году превзошли объем валового внутреннего продукта страны и составляют сегодня 72 триллиона рублей, что в 2,5 раза больше всех государственных финансов и в пять раз больше федерального бюджета. Существующая стагфляция, когда одновременно экономика стагнирует, а цены растут – намного хуже обычного циклического кризиса. Нынешний кризис – структурный, и он не содержит внутренних условий и факторов, которые позволяют за один-два года выйти из него. Напротив, сочетание дорожающих товаров с высокой процентной ставкой при низкой норме инвестиций делает период рецессии и стагнации многолетним и выход из него – трудным и болезненным.

– Но вы этот выход видите?

– Только переход к принципиально новой политике, о которой речь шла выше, позволит нам вырваться из того порочного круга, в который во многом мы сами угодили. Я верю, что если не сегодня, то завтра или послезавтра нам придется предпринять кардинальные меры, чтобы обеспечить социально-экономический подъем, постепенно наращивая ежегодный рост экономики до 5%, а отставшей социальной сферы – до 6%.

"