Цены на нефть и структурные трансформации в острасли

Начало мая отметилось новым витком ценовой напряженности на рынке нефти. Локальный максимум для Brent достигал $69,40 за баррель, но после 7 мая котировки пошли вниз. Официальный курс рубля – пока чуть больше 50 рублей за доллар. Однако жесткая корреляция цен на нефть и рублевого курса (по прогнозам экспертов, если нефть около 60 долларов за баррель, то рубль в коридоре 55-58 рублей за доллар) вновь актуализировала вопросы о том, чего ждать дальше.

С одной стороны, с начала года цены прибавили примерно по 30-40%. Но рынки остро реагируют на «короткие новости», которые могут означать потенциальные изменения предложения: военные действия Саудовской Аравии в Йемене; ее же намерения повысить в июне цены для США и Европы на $0,5-1,5 за баррель; закрытие ливийского нефтетерминала Zueitina из-за боевых столкновений в регионе; сокращение коммерческих запасов в США и железнодорожные катастрофы при транспортировании нефти (там же). Любые подозрения о сужении рынка отдают его во власть «быкам», которые играют на повышение цен, пишет экономический обозреватель Марина Войтенко на портале politcom .

При этом определяются и некоторые пределы допустимости такой перекупленности crude oil. Как констатируют наблюдатели, чрезмерный объем «длинных позиций», по которым уже начались фиксации прибыли – инвесторы не верят, что у котировок есть «энергетика», чтобы перейти Рубикон в $70 за баррель. Однако фундаментальные характеристики рынка все-таки указывают на его текущий спекулятивный разогрев. Т.е. «рынок бежит впереди себя», когда динамика фьючерсов на «североморца» все более расходится с «физическим состоянием» торговли сырой нефти, в которой избыток предложения над спросом, по разным оценкам, уже насчитывающий 1,2-1,9 млн. барр./сутки, во втором квартале может прибавить еще до 0,3 млн. барр./сутки.

При этом американские компании, добавив в технологической эффективности и продуктивности скважин (некоторые из них уже примериваются к методам так называемого вторичного гидроразрыва на сланцевых месторождениях) и закрыв более 900 буровых установок объемы добычи в целом не сбросили, а некоторые даже нарастили. Их приспособляемость к перепадам цен оказалась на деле выше, чем ожидалось.

Также увеличивают добычу в Саудовской Аравии, Ираке и других странах ОПЕК. Нефтекартель по-прежнему ориентируется, прежде всего, на удержание доли рынка, а не на цены. В немалой степени этому способствуют широкая дискуссия в США об отмене запрета на экспорт (к 2025 году он может достичь 2,4 млн. баррелей в сутки[2]). Также к концу года возможно масштабное (в случае отмены санкций) возвращение на позиции мирового нефтегранда Ирана со всеми рисками для баланса спроса и предложения.

Рост спроса, однако, обещает быть довольно скромным. США, хотя и оказались в первом квартале фактически в стагнации (+0,2% ВВП), сохраняют перспективы – +2,0% в годовом выражении, но в большей степени ориентированы на внутренние источники «первичной энергии». В Европе и Японии ожидаемый рост в пределах 1,0-1,5% ВВП особых надежд на расширение спроса на нефть не вызывает. Китай медленно, но верно тормозит – его годовые темпы, по прогнозу МВФ, будут ниже 7%. Риск ухудшения ситуации для многих развивающихся экономик АТР остаются высокими: резкое повышение курса доллара может «выжать» те из них, у которых большие объемы долгов в американской валюте, – предупреждают аналитики фонда.

В Goldman Sachs разворота курса доллара вверх (в апреле он снизился на 3% относительно 10 основных мировых валют) ждут уже к концу второго квартала. За этим может последовать ослабление аппетита участников финансовых рынков к рискам с нефтефьючерсами и переключение их внимания на классический carry trade.

По мнению инвестбанкиров, этому поспособствуют сильный рост во втором квартале (2,7-2,9% ВВП), ослабление евро вследствие продолжения программы «количественного смягчения» ЕЦБ и концентрация участников рынка на том, чтобы загодя начать отыгрывать ожидаемое повышение базовой ставки ФРС США.

Напряженность на рынке нефти имеет прямое отношение к экономике РФ. Несмотря на хорошую конъюнктуру общеэкономическая отдача от экспорта жидких углеводородов (включая природный газ) падает – за январь-апрель ФТС сократила перечисления в федеральный бюджет на 31,7%. Рецессия в апреле, хотя и несколько «обмелела» (индекс PMI для сферы услуг даже вырос до 50,7 балла), тем не менее, обещает продолжение. Мартовский сводный опережающий индекс (СОИ) вновь снизился до минус 3,8%. Это означает, что признаков скорого поворота российской экономики к росту пока не просматривается.

На минувшей неделе новые предложения о структурных трансформациях в нефтедобыче внесла «Роснефть». Речь идет о введении налога на добавленный доход для новых месторождений, что может сделать более привлекательными (рентабельными) их освоение и разработку.

При нынешней системе налогообложения отрасли добыча «черного золота», по оценке Минэнерго, будет снижаться с 470 млн тонн в 2014 году до 348 млн тонн к 2035 году, а ее себестоимость будет расти вместе с увеличением доли трудноизвлекаемых запасов (по экспертным оценкам, до 50–90% в зависимости от месторождения). Дополнительные (кроме общих налогов на бизнес) поступления в бюджет от «нефтянки» сегодня обеспечиваются налогом на добычу полезных ископаемых (НДПИ) и экспортными пошлинами, но взимаются они неравномерно по отрасли.

Эффективность запущенного с 2015 года налогового маневра (снижение экспортной пошлины за счет роста НДПИ) в полной мере оценить еще сложно. Но уже сейчас понятно, что по крайней мере для независимых нефтепроизводителей, поставляющих небольшую часть продукции на экспорт, а также для ряда труднодоступных месторождений фискальная нагрузка стала еще выше.

Принятое же правительством в марте принципиальное решение о применении для ряда пилотных проектов налога на финансовый результат (НФР) пока так и не приобрело статуса официального законопроекта. Правда, 20 апреля вице-премьер России Аркадий Дворкович сообщил, что в ближайшее время правительство рассмотрит соответствующий проект закона.

Введение НФР для выработанных месторождений – один из самых серьезных предполагаемых экспериментов в отрасли за последние годы, предполагающий налогообложение по ставке 60% с разницы между доходами от продажи нефти и расходами на ее добычу с одновременной отменой НДПИ на три года. В Минэнерго полагают, что введение нового такой схемы налогообложения позволит вовлечь в разработку до 1 млрд тонн нефти. 22 апреля глава ведомства Александр Новак в ходе приема граждан в Доме Правительства РФ заявил о планах перевести всю отрасль на налогообложение на финансовый результат в течение 5-7 лет (до 2022 года).

В Минфине сама идея НФР оптимизма не вызывала изначально, т.к. его инструментами контролировать налогооблагаемую базу в этом случае весьма затруднительно. Судя по материалам СМИ, министерству больше импонирует идея «Роснефти» (обнародованная на минувшей неделе «Ведомостями») введения налога на добавленный доход (НДД).

Однако отметим, что президент «Роснефти» Игорь Сечин предлагает ввести одновременно два налога: НДД для новых месторождений и НФР для выработанных. В первом случае облагается денежный поток за вычетом капитальных вложений, во втором – доходы от продажи нефти с исключением расходов на ее добычу и доставку до покупателя.

Сам по себе НФР категорически не нравится Минфину, который видит в нем очередную льготу с «ценой вопроса» под 1 трлн. рублей. В то же время, неконтролируемая раздача льгот уже идет полным ходом.

Комбинация из двух налогов, по оценке и экспертов, и чиновников в правительстве может стать основой компромиссного варианта для установления новых правил игры и постепенного вхождения «нефтянки» в новый налоговый режим. Конкретные параметры еще толком не обсчитаны, не ясны до конца последствия волатильности доходных поступлений для бюджета есть и немало вопросов у компаний к балансам собственных потерь и выгод в зависимости от качества добычных площадок, входящих в их «наборы активов».

И все же все «участники процесса» согласны в том, что обсуждаемые предложения более справедливы, чем нынешний НДПИ, и по сути способны запустить в отрасли структурный маневр, по своему масштабу адекватный вызовам конкурентоспособности российской нефтяной отрасли на все более сложном и быстроменяющемся глобальном рынке.