Игла утолщается

По г-ну Клепачу, влияние мировых финансовых и сырьевых потоков на нашу экономику сейчас значительно выше, чем во время прошлого кризиса 1998 года. «Возросла зависимость от мировой конъюнктуры цен на нефть, от притока капитала по сравнению с 1998 годом, и уязвимость к этим колебаниям даже возросла», – заявил он. По словам замминистра, в 2003–2007 годах, когда рост ВВП составлял примерно 7–7,5% в год, половина этих «рекордных темпов» была связана с притоком капитала и улучшением внешнеэкономической конъюнктуры.

По базовым вариантам прогноза Минэкономразвития, в ближайшие три года рост ВВП составит 3,9–4,5%. По консервативному сценарию, который учитывает риски, речь будет идти о 3–3,5%. Цифры невелики, но даже этих показателей достичь будет совсем непросто. А если «черное золото» упадет в цене, то и просто невозможно. «Если ухудшится ситуация с ценами на газ и на нефть, то темпы роста могут опуститься и до 2% в 2011–2013 годах», – предупредил Андрей Клепач. По его оценкам, изменение нефтяной цены на 10 долларов дает корректировку по ВВП около 0,4–0,5%.

«Это тот нечастый случай, когда я с г-ном Клепачем согласен на 100%», – прокомментировал «НИ» прогноз замминистра научный руководитель Высшей школы экономики Евгений Ясин. По его словам, до кризиса России откровенно везло с ценами на нефть, и пока это продолжалось, никто особенно не думал о том, чтобы перестраивать отечественную экономику. «Только сейчас, когда ситуация изменилась, до нас доходит, что это был совсем не подарок, а скорее ловушка, – сетует эксперт. – Мы задушили естественную деловую активность, организовали рост исключительно на нефтяных доходах и дешевых кредитах, подстроившись под волну мирового денежного бума. Но теперь ни того, ни другого не будет. Нефть нам не поможет, ведь нам нужен не просто высокий уровень цен, а их рост, которого не будет. Теперь надо думать, как из этой ситуации выбираться».

Председатель комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгений Федоров считает, что причиной усиления зависимости от нефти стало чрезмерно затянувшееся освоение правил рыночной экономики. «Затягивается изменение типа нашей экономики, ее диверсификация. Затягивается создание новых видов бизнеса. Вот проект Сколково по созданию научного бизнеса, он ведь только сейчас пошел, а этот бизнес должен быть ведущим в России, – заметил «НИ» депутат. – Перекошены рынки, нет реформы по созданию конкуренции в стране. Мы медленно осваиваем рыночные правила работы в экономике».

По словам Андрея Клепача, в ближайшие три-четыре года не стоит ожидать роста цен на энергоносители. Кроме того, не стоит рассчитывать и на мощную подпитку в виде притока капитала, который, по прогнозам замминистра, ожидается на уровне 20–30 млрд. долларов в год. В результате внешних стимулов для роста у нашей экономики будет совсем немного. Придется опираться на внутренние источники. «В этих условиях рост будет зависеть от того, как экономика сможет модернизироваться и существенно изменить свои параметры эффективности», – подытожил он.

Евгений Федоров считает, что Россия имеет огромный внутренний потенциал для экономического роста. «Например, у нас земля лишь на 1% в обороте. 20% ВВП мы можем дать только за счет введения в оборот земли, которая не используется в рыночных отношениях. Наука России – одна из лучших в мире, но с точки зрения бизнеса – это ноль. А это еще 30% ВВП, когда мы все это раскрутим», – убежден эксперт. По его словам, все реформы можно провести довольно быстро, главное, чтобы и экономисты, и специалисты, и бизнес освоили новые правила хозяйствования.

Заместитель директора Института экономики РАН Дмитрий Сорокин считает, что пока из действий правительства не ясно, когда наша страна перестанет зависеть от мировой конъюнктуры. «Пока из прогноза, который они представили правительству, не видно, что именно они собираются для этого делать, – сообщил он «НИ». – У меня вопрос: что делает правительство, чтобы бизнес занялся модернизацией своего производства? Чтобы мы хотя бы вернулись к ситуации в нашем топливно-энергетическом комплексе, которая сложилась к концу 1980-х годов? В то время коэффициент извлечения нефти у нас и США был одинаковым – по 40%, сегодня у США – 50%, что говорит о росте технологического уровня нефтедобычи, а у России – 33%. А ведь эта та отрасль, которую контролирует правительство».

По словам ученого, формально какие-то шаги для модернизации экономики делаются, например, ввели налоговое стимулирование, запускается проект Сколково. Но эффекта нет. «Результативность этих действий пока нулевая, – сетует г-н Сорокин. – Как было у нас в 2000 году 10% инновационных предприятий по государственной отчетности, так и осталось. Как было у предприятий 4% продукции, относящейся к инновационной, так и осталось».