Только без мата

По данным Банка России, доля просроченной задолженности по кредитам нефинансовым организациям у нас медленно, но верно растет. На 1 июня она составила 6,47% против 6,36% на 1 мая. По займам физлиц рост за месяц тоже зафиксирован – с 7,42 до 7,5%. Однако с 2005 по 2009 год в портфеле коммерческих кредитов она увеличилась в 4,5 раза, и процесс продолжается. Банки просят у государства создать инфраструктуру для работы с «плохими» долгами. А также выстроить систему страхования активов и внедрить мониторинг таких же «плохих» кредитов. Но государство тянет, поскольку считает, что не должно платить по чужим долгам и по тем рискам, которые на себя взяли кредитные организации. Долги продолжают давить на банки, а правительство требовать «кредитуйте экономику!».

Пока длится этот «диалог», вокруг банков незаметно выросла целая новая отрасль – коллекторские агентства, которые и занимаются взысканием просроченной задолженности как в до-, так и постсудебном порядке. Как сообщили вчера представители коллекторского сектора, объем всей переданной им задолженности на данный момент составляет 135 млрд. руб., или 0,35% от ВВП. Но, несмотря на то что официально в России индустрия востребования долгов действует с 2004 года и уже успела обзавестись двумя профессиональными ассоциациями, она до сих пор работает без специальных правовых основ. Отсюда нередки случаи, когда коллекторы явно позволяют себе лишнее. Правда, президент Национальной ассоциации профессиональных коллекторских агентств Александр Морозов поспешил заверить, что «как правило, такие прецеденты случаются в регионах». Однако в том, что общество «дозрело, чтобы четко для всех прописать понятные и прозрачные условия игры» он не сомневается.

Предполагается, что федеральный закон предоставит право коллекторам требовать от кредитора полного доступа к документации по должнику, с которым можно будет «устанавливать контакт» (телефонные звонки, личные встречи, почтовые, электронные и SMS-отправления), собирать сведения о нем у органов власти, местного самоуправления, общественных организаций, опрашивать лиц, предположительно владеющих информацией о нем. С этим все ясно. Вопрос вызывают пункты, посвященные вознаграждению коллектора. По проекту он имеет право требовать денег и от заказчика (по договору), и от должника в виде возмещения «расходов, понесенных в связи с осуществлением деятельности». В двойном размере, что ли?

Но самый главный вопрос – какими методами будет осуществляться эта «деятельность». «Закон, прежде всего, должен быть направлен на защиту должника, оговаривая, чего нельзя предпринимать коллектору, – заявил Олег Иванов, вице-президент Ассоциации региональных банков России. – Это позволит отсечь тех, кто работает не по правилам и поднять престиж деятельности по взысканию долгов. В США, к примеру, суды взыскивают с коллекторов, которые развешивают на заборах должников суммы их ипотечного долга, несмотря на то что информация в листовках содержится правдивая».

Так вот, сами представители российских коллекторов предлагают запретить общаться с должниками с 23.00 до 8.00; относиться к ним корректно и уважительно, исключив ненормативную лексику и унижение достоинства человека. Нельзя использовать методы, причиняющие вред жизни или здоровью должника, его репутации и имуществу. Не допускается вводить его в заблуждение относительно размера и характера задолженности, а при уступке права требования спрашивать согласие на обработку его персональных данных в соответствии с законом. То есть бить и доводить до инфаркта граждан не собираются.

Вместе с тем на вопрос «НИ» о КПД от их взысканий в рамках готовящихся самоограничений ни банкиры, ни коллекторы вразумительного ответа не дали. Г-н Иванов лишь заметил, что «КПД может быть высоким только в случае, если коллекторы заведут долговые ямы и станут использовать дыбу». Надо думать, что в шутку.