Тройственный союз

С российской стороны в подготовке договора принимали участие более 30 федеральных органов исполнительной власти. В основе документа лежит договорно-правовая база Таможенного союза и Единого экономического пространства, действующие нормы которых, как уверяется, были оптимизированы, усовершенствованы и приведены в соответствие с правилами Всемирной торговой ассоциации. Пафосное мероприятие по подписанию договора готовилось на протяжении нескольких лет. Работа над документом была начата еще в ноябре 2011 года на первом саммите Высшего евразийского экономического совета. И даже несмотря на то, что значительную часть проблемных вопросов так и не удалось согласовать, сырой в общем-то документ в итоге был торжественно подписан.

«Сегодня мы вместе создаем мощный, притягательный центр экономического развития, крупный региональный рынок, который объединяет более 170 миллионов человек», – подчеркнул российский президент Владимир Путин, добавив, что на этот союз приходится пятая часть мировых запасов газа и почти 15% нефти. Кроме этого, у стран «тройки», по его словам, имеется развитая промышленная, индустриальная база, мощный кадровый, интеллектуальный, культурный потенциал.

Основные приоритеты, зафиксированные в документе, звучат весьма оптимистично. Объявлено о предстоящем снижении цен на товары в рамках евразийского «общего рынка» благодаря уменьшению издержек перевозок. Говорится о наращивании производства благодаря увеличению спроса на товары, росте благосостояния народов стран ЕАЭС благодаря снижению цен на продукты и увеличению занятости населения. В то же время создать единую «команду» по аналогии с ЕС так и не удалось. Подписанная версия договора о создании союза носит, скорее, компромиссный характер. В частности, Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК) и Евразийский экономический суд так и не получили широких полномочий для контроля за соблюдением принятых договоренностей.

Если постановления ЕЭК не выполняются, спорный вопрос рассматривает Евразийский экономический суд, решения которого имеют лишь рекомендательный характер, а окончательно вопрос решается на уровне совета глав государств. Кроме того, актуальные вопросы по созданию единого финансового регулятора, по политике в области торговли энергоносителями, а также по проблеме существования изъятий и ограничений в торговле между участниками союза были не решены, а отложены до 2025 года или на неопределенный срок. Введение общей валюты также отложено на неопределенный срок.

Удивляться всему этому не приходится, учитывая, насколько разнородны интересы участников ЕАЭС, как бы ни пытались в Москве изобразить мнимое единство. Основной причиной того, что структура ЕАЭС остается рыхлой, остается угроза более широких западных санкций против России из-за ее политики в отношении Украины. Казахстан и Белоруссия, имеющие развитые экономические связи не только с Россией, но и с Западом и Востоком, стремятся избежать попадания под санкции. И в то же время не потерять выгод, которые Москва сулит партнерам по евразийской кооперации. В том числе путем предоставления миллиардных скидок на поставляемые энергоресурсы, как это имеет место в случае с Белоруссией.

С другой стороны, без Украины на карте постсоветских интеграторов образовалось довольно ощутимое «белое пятно» с потенциальным рынком в 40 млн. человек. И заретушировать этот изъян не способен даже мощный «китайский прорыв» «Газпрома». Тем более что Китай, на который все больше ориентируется даже лидер ЕАЭС – РФ, представляется для того же Казахстана не менее выгодным партнером, чем Россия. Равно как и Белоруссия не намерена терять выгод от своего статуса страны, находящейся на стыке интересов России и Евросоюза. Куда полезнее получать скидки от Москвы на газ и нефть и в то же время сохранять экономические связи с Евросоюзом, нежели подпадать под западные санкции в связи с политикой Москвы на Украине. Казахстан также исповедует принцип многовекторной политики, что, в частности, закреплено в договоре о создании ЕАЭС, который наши власти преподносят как «свою» победу.

«Главное – не декларации, а было бы чем взаимовыгодно торговать. Тому же Казахстану, к примеру, гораздо выгоднее продавать сырье и углеводороды в Китай. Так же, как и закупать оттуда изделия обрабатывающей промышленности. Это куда интереснее, чем из Белоруссии, до которой гораздо дальше, – сказал «НИ» главный экономист Центра развития НИУ ВШЭ Валерий Миронов. – Договор о ЕАЭС экстренно подписали, чтобы показать Западу, что на просторах бывшего СССР под эгидой России сохраняется сплоченность. Хотя никаких новаций в нем совершенно нет. Казахстан (равно как и сама Россия) все больше ориентируется на Китай, Белоруссия – на Европу. Разговоры о единой валюте ЕАЭС по-прежнему остаются лишь пустым звуком. Говорить о том, что в Евразийском экономическом союзе будет создано некое подобие евро, пока не приходится».

Однако такое мнение в беседе с «НИ» не разделяет президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский. «Создание ЕАЭС – это не ответ Западу на санкции, поскольку идея возникла еще в девяностых, хотя и только сейчас смогла реализоваться. Идея интеграции – чисто экономическая, поскольку в нее не заложены геополитические мифы о возрождении СССР. Белоруссия и Казахстан, в частности, по этой причине выдвигали конкретные требования о сохранении политического суверенитета. Правда, говорить о такой же степени интеграции, как в Евросоюзе, пока не приходится, поскольку Европа шла по этому пути более полувека. Вопрос об общей валюте в ЕАЭС пока даже не обсуждается», – сказал «НИ» эксперт.