Posted 30 сентября 2003,, 20:00

Published 30 сентября 2003,, 20:00

Modified 8 марта, 09:45

Updated 8 марта, 09:45

Страх поборол жадность

30 сентября 2003, 20:00
Тот факт, что пенсионная реформа в Чили оказалась успешной, не оспаривается на сегодняшний день уже никем. Международный валютный фонд и Всемирный банк охотно рекомендуют чилийский опыт странам с переходной экономикой. Воспользуется ли им Россия?

Пенсионная реформа стартовала в Чили в 1981 году, через семь лет после военного переворота. К тому времени стало ясно, что государству угрожает дефолт по его социальным обязательствам и даже кредиты МВФ, ВБ и финансовая помощь со стороны США вряд ли помогут избежать его. Дело в том, что к 1981 году в Чили резко возросло число пенсионеров и резко сократилось работающее население. Если в 60-е годы на одного пенсионера приходилось 12 работающих, то к началу 80-х годов это соотношение уменьшилось до 1 к 2,2, то есть почти в 6 раз. Так возникла необходимость перехода от распределительной пенсионной системы к накопительной – такой, где каждый сам обеспечивает себе безбедное существование в старости.

Тогдашнего лидера Чили генерала Аугусто Пиночета обвиняли в нарушении прав человека. Однако вряд ли кто-либо стал бы обвинять его в нерешительности. К проведению пенсионной реформы руководство страны приступило без промедления. При этом ни о какой информационной работе с населением и ни о каких вариантах общественного обсуждения проекта реформы речи не шло. Пиночет полностью положился на мнение «чикагских мальчиков» – своих экономических советников – и американских экспертов, которые также приняли активное участие в проведении реформы. Они предложили не одну, а несколько схем формирования пенсионных накоплений. Работающий чилиец мог выбрать систему «плановых выплат». В этом случае средства, которые он отдал в пенсионный фонд, поступают в распоряжение компании-администратора. А та, разделив полученную сумму на определенное количество лет, выплачивает застрахованному лицу фиксированную прибавку к пенсии. Преимущество этой системы состоит в том, что оставшиеся после смерти пенсионера деньги могут унаследовать его родные, благо они считаются собственностью застрахованного лица и передаются по наследству.

Однако, несмотря на это, немногие чилийцы пользуются схемой «плановых выплат». Дело в том, что по истечении «плановых лет» компания-администратор перестает выплачивать пенсионеру что-либо: он «пережил» отведенный ему срок и больше не имеет право на какие-либо накопления. А так как подобная опасность есть всегда, чилийцы предпочитают иную систему – пожизненную ренту.

С этой схемой дела обстоят проще. Пенсионеру, избравшему ее, не приходится бояться, что он «заживется» на свете. Деньги рассчитаны так, чтобы их хватило на 30–40 лет после выхода человека на пенсию (в Чили пенсионный возраст наступает в 60 лет для женщин и 65 лет для мужчин). Зато после смерти застрахованного лица его родственники утрачивают какое-либо право на получение оставшихся пенсионных средств. Деньги переходят в собственность страховой компании. Легко убедиться, что и эта схема имела свои недостатки и достоинства. Но именно она оказалась более популярной: страх, как отмечали эксперты, поборол жадность.

Однако выбором системы «пенсионные» проблемы не ограничились. В Чили 80-х годов, как и в современной России, широко практиковались выплаты «серых» зарплат. Предприятия, пытаясь избежать уплаты налогов, выводили «в белую» лишь минимальную часть своих расходов по заработной плате. В результате такими же минимальными оказывались пенсионные накопления чилийцев – во всяком случае, подавляющего большинства участников новой пенсионной системы.

Решение проблемы было найдено быстро, и оно оказалось весьма эффективным. Будущие пенсионеры по закону получили право переводить в пенсионные фонды столько средств, сколько они считали необходимым, но не менее 10% от суммы своей заработной платы. После этого поток денег в пенсионные фонды стал куда более активным: чилийцы поняли, что теперь только от них зависит, получат ли они «прибавку» на старости лет или вынуждены будут коротать последние годы жизни в нищете (этот опыт взял на вооружение Казахстан, проводя пенсионную реформу. – Прим. редакции).

Когда эту проблему решили, на повестке дня оказалась другая: кто реально будет осуществлять накопление пенсионных сбережений? В дореформенный период в Чили, как и в России, деньги аккумулировались в государственном пенсионном фонде. В первые годы перестройки системы возникли 25 негосударственных пенсионных фондов (НПФ). Им передали свои сбережения до двух третей работающих граждан страны – совсем неплохой показатель, если учесть, что разъяснительной работы с чилийцами государство не проводило. Эти фонды могли только накапливать средства, а управляли ими, как и в России, специальные компании-администраторы (АПФ). В начале реформы их было больше 15, сейчас осталось только 8. Правда, на чилийских финансовых рынках до сих пор действует «Провида» – крупнейшая компания-администратор, появившаяся еще в 70-е годы и «поглотившая» трех мелких АПФ. Она лидирует на рынке пенсионных накоплений с момента его появления. На сегодняшний день под ее управлением находятся пенсионные накопления 2,5 млн. чилийцев, или 40% от общего числа застрахованных лиц, что составляет сумму в 11 млрд. долларов.

Однако более-менее спокойная жизнь у «Провиды» и у других компаний-администраторов наступила только в последние годы. А на первом этапе проведения реформы они сталкивались с серьезными трудностями. Прежде всего потому, что им фактически некуда было вкладывать средства: закон запрещал инвестировать пенсионные накопления в финансовые инструменты других стран, а своего фондового рынка в Чили на тот момент просто не существовало. Он появился в начале 80-х годов, однако сначала государство строжайше запрещало АПФ вкладывать пенсионные средства в акции. Только с середины 90-х годов, когда национальный фондовый рынок «устоялся», правительство пошло на некоторые послабления. Но и сейчас компаниям-администраторам не позволяется инвестировать более 7% средств в акции одной компании и более 5% средств – в акции одного банка. Также сохраняются определенные лимиты на вкладывание пенсионных накоплений в финансовые активы других стран. В государственные облигации позволено инвестировать не более 50% от общей суммы активов АПФ.

Почему государство ввело эти ограничения по формированию инвестиционного портфеля, вполне очевидно. Дело в том, что оно с самого начала реформы взяло на себя определенные обязательства по гарантированию сохранности средств пенсионеров. В случае разорения компании-администратора или в том случае, если ее деятельность оказалась контрпродуктивной, государство обязано выплачивать чилийцу минимальную пенсию, которая на сегодняшний день составляет порядка 140 долларов, или 70% от размера минимальной зарплаты в стране. Понятно, что при массовых разорениях АПФ это может стать для бюджета невыносимым грузом. Поэтому государство в Чили предпочитает жестко контролировать деятельность как компаний-администраторов, так и негосударственных пенсионных фондов.

Такой курс полностью оправдал себя. Во всяком случае, громких разорений АПФ и НПФ в Чили пока не было. Зато доходность инвестиционного портфеля АПФ в первые же годы реформ в шесть раз превысила тогдашний среднегодовой уровень инфляции: первый показатель в 80-е годы составлял около 13%, тогда как второй колебался на отметке в 2–3%. Сейчас негосударственные пенсионные фонды страны аккумулируют средства на общую сумму в 23–25 млрд. долларов, что составляет более 25% от объема национального ВВП. В накопительной системе участвуют свыше 6 млн. чилийцев – достаточно высокий показатель для страны с 15-миллионным населением. Благодаря «пенсионным» деньгам темпы роста национальной экономики увеличились в среднем на 2–3% в год. При этом правительству за счет этих средств удалось «поднять» главные отрасли промышленности, в частности металлургию, которая играет в Чили примерно такую же роль, как нефтяная отрасль в России. Так что результаты проведения пенсионной реформы в Чили действительно впечатляют.



"