Posted 30 октября 2008,, 21:00

Published 30 октября 2008,, 21:00

Modified 8 марта, 07:57

Updated 8 марта, 07:57

Александр Новиков:

Александр Новиков:

30 октября 2008, 21:00
Сегодня Александр НОВИКОВ отмечает красивую дату: поэту и композитору исполнилось 55. О том, что больше всего радует и огорчает его в современном мире, как и почему он хочет расширить рамки своего любимого жанра – шансона, – и о многом другом юбиляр рассказал «Новым Известиям».

– В интервью «Новым Известиям» накануне своего 50-летия вы сказали, что не примете никаких наград. Сегодня, пять лет спустя, вы готовы были бы их принять?

– Все эти награды не имеют для меня абсолютно никакой ценности. Собираются меня наградить или нет? Мне об этом неизвестно и это мне абсолютно неинтересно. Награда должна приносить человеку либо какие-то блага, либо почет, либо моральное удовлетворение. Ни того, ни другого, ни третьего ни одна из наград, что могли бы мне дать сегодня, не принесут. То, что я сделал, значительно выше предполагаемых наград.

– Напрашивается банальный вывод: ваша лучшая награда – это публика?

– Это не банальный вывод! Для любого артиста (а не только для меня) зрители в зале, довольные концертом, – лучшая награда. А все остальное – условности.

– Всегда ли зрители бывали довольны вашими концертами?

– У меня неудачных концертов никогда не было и не будет! Люди, которые приходят на мои концерты, знают, куда они идут. Но даже если на мое выступление придут «случайные люди» или если я окажусь в чужой аудитории, у меня хватит таланта, мастерства, опыта и личного обаяния как артиста сделать эту аудиторию «своей» уже через несколько минут после начала концерта. Поэтому у меня не было ни одного выступления, которое принесло бы разочарование мне или зрителю.

– Вам не хотелось бы расширить границы жанра, в котором вы работаете столько лет?

– Именно это я и делаю. Я не хочу ходить внутри периметра шансона, я хочу расширить его, насколько можно. Задача любого творческого человека, а тем более известного – расширить границы жанра, в котором он работает.

– За счет чего вы расширяете эти границы?

– Тут много составляющих. Раньше шансон пели в подворотнях, сегодня он вышел на сцену, появилась зрелищность. Значит, нужно работать над светом, над костюмами. Вчера играли просто под гитару – сегодня стоит мощная аппаратура. Вчера аранжировка была, как у костра – в две гитары, а сегодня присутствует полная гамма всех инструментов. И раз расширяется арсенал возможностей, то усложняется и структура песни. Если раньше хитом была «Мурка», завтра она уже им не будет. Если мы будем петь одни и те же архаичные песни, жанр умрет. Но сам по себе жанр развиваться не может – его развивают люди, участвующие и работающие в нем. Это точно так же, как, например, в балете. Сравните – какой был балет раньше и каким он стал сегодня.

– Можно ли сегодня говорить о том, что продолжает действовать правило «Скажи мне, какую музыку ты слушаешь, и я скажу, кто ты»?

– Это правило действовало всегда. И оно было не нами выдумано и не нами замечено. Это было замечено еще в Древнем Риме: скажи мне, кто твои друзья, покажи мне свое жилище – и я скажу, кто ты. Покажи одну из своих привязанностей, и я скажу, кто ты. И с музыкой – то же самое. Это духовная пища: покажи мне пищу, которой ты питаешься, и мне станет все о тебе ясно. Конечно, понятно, что трудно сравнивать человека, который слушает и восторгается творчеством Кати Лель или Ирины Салтыковой, с тем, кто слушает Ростроповича.

– А кстати, как вы относитесь к классической музыке?

– Если б не было классической музыки, вся остальная музыка остановилась бы. Мы бы до сих пор играли на двух аккордах.

– Вам уютно будет выступать с юбилейными концертами на академической сцене – в Московском международном доме музыки?

– А мне на любой сцене будет уютно выступать, даже на сцене Большого театра. Я совершенно уверен в том, что, если в Большом, например, отменят оперу и попросят для этой же публики выступить меня, я смогу сделать так, чтобы из зала мало кто ушел. Ну, уйдут, конечно, эстетствующие – они в любом зале есть. Но вот представьте – публике в Большом театре говорят: сегодня спектакль отменяется, а вместо него – выступление Аллы Борисовны Пугачевой. Не думаю, что кто-то уйдет из зала. Я себя не считаю хуже.

– У вас бывают моменты сомнения в своих убеждениях, в том, что вы делаете?

– Как творческий человек, я сомневаюсь всегда, в любом своем произведении. И самый страшный цензор и палач для себя – я.

– Закончив запись альбома, вы думаете над тем, как могли бы его улучшить?

– Чтобы об этом не думать, я стараюсь не слушать записанный альбом. Такие мысли бывают всегда, и не только у меня. Надо просто вовремя вырвать у автора из рук его произведение. Вот если у Велимира Хлебникова не успевали вырвать стихотворение из рук после того, как он его написал, то через пять минут он переделывал его до неузнаваемости...

– Вы выпустили альбом с песнями на стихи Есенина. Не думаете спеть еще чьи-нибудь стихи?

– В конце этого года или в начале следующего у меня выйдет пластинка «Серебряный век». Это 15 песен на стихи поэтов Серебряного века – Саши Черного, Гумилева, Северянина, Иванова, Мандельштама, Ходасевича... Вообще, Серебряный век – это гениальное, неповторимое время. Большего количества благородных поэтических произведений не создано ни в один период. В истории России, да и в мировой истории такого не было. Пролилась божья благодать – и осталась в виде стихов...

– Вы не раз говорили о том, что всегда рассчитываете только на себя. Сегодня, в условиях нестабильной экономической ситуации, вы не растерялись?

– Я всегда рассчитываю только на себя. Больше того, стараюсь помогать другим. И беда сегодняшнего нашего общества в том, что государство сделало все для того, чтобы люди могли рассчитывать только на себя. Не на законы, не на здравый смысл, не на добро, не на взаимопонимание... И во многом это происходит «благодаря» сегодняшнему телевидению. Оно ведь носит не созидательный, а разрушительный характер. Доброго в телевидении практически нет. Некоторые передачи не только омерзительны, они просто вредны. Есть такие гадюшники, как «Дом-2», «Наша Russia» и прочая пошлятина. Хлам и бедлам, разрушающий нравственность. Государство должно стоять на страже ее! Ведь именно в ней, в нравственности – начало всех начал. Как можно написать хорошую Конституцию, хорошие законы в людоедском обществе, которое живет в болоте, питается червями или ест друг друга?! Я уверяю вас, что над уничтожением духовности, над развалом национального менталитета активно работают западные спецслужбы. Всем известно, что Россию дубиной перешибить нельзя – ее не взять измором, никакими пытками, расстрелами, массовыми репрессиями – ничем. Но ее можно попробовать развалить другим путем. Это сейчас и происходит. Было бы смешно считать меня кликушей или паникером, но это действительно так. Вот в моей молодости и юности было по-другому: нет у кого-то из друзей рубашки – дает тот, у кого их две. Помните, как было в «Тимуре и его команде»? Плохо учится человек, не может осилить он какую-то науку – ему помогли… А сегодня такой человек – «слабое звено». На него тут же набрасываются, разрывают и сжирают. А так живут крысы, которых не кормят. Их сажают в банку, и там они выбирают самую слабую крысу, разрывают ее и съедают. Нажрались на какое-то время, потом выбирают следующего слабого. Так и у нас в жизни: ослаб человек, поскользнулся, сделал оплошность – его сжирают. А ведь наше общество способно любить и помогать друг другу – хотя бы потому, что мы граждане великой страны. В этой способности, кстати, заключается громадная разница между нацией и популяцией, между страной и территорией.

– А во времена «Тимура и его команды» мы были нацией, были страной?

– Конечно, были! Была идеология, был уклад. Сейчас у страны уклада нет. Сегодня нет национальных героев. Вместо них работает огромная фабрика по созданию из никого – кого-то. А ведь у нас есть талантливые люди – художники, ремесленники, которые просто не могут пробиться в силу того, что живут в другом социальном слое. Ведь по телевизору показывают в основном рублевских выродков, содержанок и истеричек.

– Есть ли у вас секрет успешности?

– У меня нет никакого секрета. Я пишу красивые, добрые, благородные песни. Я являюсь талантливым исполнителем, поэтом и композитором – вот в этом весь «секрет». Меня не создавали ни на каких «фабриках». Я записал альбом «Вези меня, извозчик» и на следующий день проснулся известным.

– Каков ваш идеальный день?

– Он должен быть насыщен делами. Или его можно считать удачным, если сделал что-нибудь хорошее, красивое либо для себя, либо для другого человека, либо для творчества. Хотя нельзя говорить – этот день хороший, этот – неудачный. Все дни неотделимы, связаны какими-то нитями. Иногда, казалось бы, бесполезно прожитый день – просто в лености – дает какие-то силы, решения. Просто, например, сидел на рыбалке, засмотрелся на поплавок, задумался – раз, и придумал что-то такое, до чего в обыденной жизни, мечась между телефонами и компьютером, никогда бы не дошел. Так что отдыхать тоже надо.

– Читала, что вы увлекаетесь не только рыбалкой, но и охотой...

– Если охочусь – стреляю метко. Но в последние годы не стреляю. Я стал очень жалостливым человеком в этом отношении – не могу стрелять в животных, в безвинную дичь. Ружье имею, но не стреляю. Рыбачить пока еще рыбачу. Рыбу пока обратно в реку не выпускаю – хотя, может быть, дойду и до этого (смеется). С годами приходит мудрость – я понял, что не хочу просто так убивать животных, не хочу быть варваром... До всего нужно дойти самому.

– Что бы вы хотели пожелать себе накануне юбилея?

– Как любой нормальный человек хочу пожелать себе подольше пожить. Хочу пожелать себе здоровья. И если Бог мне это позволит, хочу закончить то, что я уже начал, и сделать что-то еще. Не хочу жить простой потребительской жизнью, просто прожигая дни. Их и так осталось не слишком много.

– Какими достигнутыми жизненными целями вы гордитесь?

– Стал известным... Семья, дети – это само собой: построил дом, посадил дерево, родил детей... А вообще для меня радость не в том, кем ты стал, а в том – кем ты не стал и чего ты не сделал: не стал халдеем власти, не стал предателем, не стал чванливым и скупым, не стал трусом и не утратил любви и веры в Отечество.

"