«Душа человечкина»

После выхода в свет повести «Левша» Лескова обвиняли в чрезмерно мрачном изображении жизни русского народа, вероятно, перепутав категории «мрачно» и «без прикрас». Николай Семенович просто «зрил в корень», был беспристрастен, недаром Лев Толстой назвал его «самым русским из наших писателей».

В последней главе «Левши» Лесков назвал пересказанную легенду народным эпосом с «человечкиной душою». Человечностью и гуманизмом буквально пронизана и опера Щедрина, в ней нет просветления, но есть всполохи света в «прощальной» над умершим Левшой колыбельной, что пропоет звенящим голоском крохотная Блоха: «Баю-бай, баюшки, дарят гостинцы Ванюшке…», в заупокойной молитве: «Святый Боже, Святый Крепкий, помилуй нас…» И в беспросветности, мучительной безнадеге словно появится незримый еще лучик света – тоненький, хрупкий в этой бескрайней снежной равнине, что символизирует в спектакле Русь. Но все-таки проявится.

Режиссер-постановщик Алексей Степанюк очень тонко прочувствовал партитуру. Поразительное проникновение в прозу Лескова и музыку Щедрина он продемонстрировал еще в поставленной несколькими годами раньше на сцене Концертного зала Мариинского театра опере «Очарованный странник». Аллегорически освоено сценическое пространство: заснеженная, бесприютная Россия, усеянная верстовыми столбами, «приглаженный» механизированный Лондон – лишь неброский, дотошно продуманный фон для происходящего. Ничего вымученного, лишнего, и все «работает» как еще один инструмент из оркестра.

Андрей Попов в партии Левши – тот самый безымянный гений, коими богата земля русская и которых она традиционно (и по сей день) не бережет и не ценит. Его характерный тенор хорош в лирических и бытовых фрагментах, и из самого «нутра» исходит предсмертное «Скажите… Государю… У англичан ружья… кирпичом не чистят…», обретая особый «тишайший» драматизм.

Под стать мастеру и Блоха, обутая и одетая перековавшими ее тульскими мастерами в валенки-варежки-пуховый платок. Крошечная, подобно изысканной фарфоровой статуэтке, Кристина Алиева наделяет ее почти человеческими чертами. Каждая пропетая ею буква (Блоха поет буквы английского, а после перековки – русского алфавита) – как хрустальная, тающая льдинка. Прелесть же и нежность колоратурного сопрано Алиевой настолько необычны, что сложно представить столь органичное звучание в данной партии другой исполнительницы.

Партия Принцессы Шарлотты идеально «легла» на голос Марии Максаковой. Ее красивое плотное меццо-сопрано прямо-таки «купается» в музыкальном тексте, как нельзя кстати «сыграли» в предлагаемых обстоятельствах женская прелесть и природная стать певицы. Наделенный талантом характерного актера, баритон Андрей Спехов великолепно справился с ролью Английского полшкипера, а бас Эдуард Цанга (Адмирал Платов) прекрасно смотрелся в образе истинного «солдафона».