Новый слоган для "Ники": кино эпохи доарестной уже не хочется смотреть

Екатерина Барабаш

Ну и что, что результаты нынешней «Ники» оказались предсказуемыми, как никогда? Можно подумать, мы не знали, кому в этом году достанется «Оскар». Зато «Ника», в отличие, скажем, от пригламуренного «Золотого орла», дарит моменты. Молодой «Орел» не дарит и никогда не дарил, а старушка-«Ника» - еще как. Моменты разные, в том числе и не очень радостные. Но обо всем по порядку.

Триумфатором, как все и ожидали, стал Алексей Федорченко и его «Война Анны». После того как «Кинотавр» свысока проигнорировал этот фильм, сделав вид, что вовсе его не заметил, хотя он и был на несколько порядков выше всего остального, представленного там, Федорченко начал отовсюду выходить победителем. Он обошел всех на «Золотом орле», потом – на «Белом слоне», премии Гильдии кинокритиков, а теперь вот – на «Нике». История еврейской девочки, прятавшейся от немцев в их же комендатуре, в дымоходе, в течение нескольких месяцев, снята невероятно. Может, даже слишком невероятно, потому что жажда эксперимента и выдающаяся работа Алишера Хамидхождаева (который почему-то остался не награжденным) почти задавили эмоциональную часть истории. Перед нами в большей мере художественный эксперимент, чем трагический сюжет. Впрочем, это скорее вопрос эмоций, а профессиональная часть тут и правда практически идеальна.

Нет у нас золотой середины. Не хотят к ней припадать. Конечно, девочка с огромными глазами, Марта Козлова, сыгравшая главную роль в «Войне Анны», - подарок судьбы для Федорченко. Трагический взгляд, лицо маленькой мадонны – чудо, а не девочка. Но триумфальное шествие по премиям для маленькой девочки все-таки не лучшее начало жизни. Знаем мы, как ломаются жизни, начавшиеся с визга фанфар. Понежнее бы с девочкой, не все кругом гуманисты. Это не говоря уж о том, что всякий раз обходить наградами профессиональных актрис, чей вклад в фильм не ограничивается огромными трагическими глазами, - это то же самое, что сделал «Кинотавр», не заметив фильм Федорченко. Но это критические заметки на полях, а за Федорченко, режиссера мирового уровня, одного из лучших наших художников, радостно.

Едва ли не больше радостно за другого триумфатора – Кирилла Серебренникова. За фильм «Лето», который он заканчивал уже под домашним арестом, Кирилл был назван лучшим режиссером. Кроме того, открытием года объявили Рому Зверя, сыгравшего Майка Науменко, и еще две профессиональные награды – за звукорежиссуру и монтаж – ушли к этой картине. Правда, тут и там нет-нет да и услышишь – мол, это просто чтобы поддержать Серебренникова. И, дескать, это перекос и надо голосовать только по профессиональным критериям. Те, кто так говорят, не понимают главного: даже если предположить, что кто-то голосовал за Серебренникова в качестве поддержки, - это даже более важный стимул, что все вместе взятые художественные критерии. Которых, к слову, в «Лете» целый фильм. Но поддержка художника – это часть культурной картины страны, это необходимый вызов несправедливости. И когда Елена Коренева, получая награду за лучшую женскую роль второго плана («Ван Гоги» Сергея Ливнева), посвящает свою речь политзаключенным, упоминает Олега Сенцова, напоминает о Серебренникове, Соне Апфельбаум, Алексее Малобродском – пусть кто-то попробует сказать, что это не имеет отношения к искусству.

Лучшим актером второго плана стал обожаемый всеми Юрий Кузнецов, у которого почти безмолвная роль в «Человеке, который удивил всех», но Кузнецову и говорить ничего не надо – Актер, который может сыграть одной только мимикой. Лучшими актерами в главных ролях стали сразу двое – Алексей Серебряков из «Ван Гогов» («Сейчас скажу что-нибудь – и опять начнется», - под рукоплесканье зала объяснил он свою немногословность) и Евгений Цыганов, сыгравший в «Человеке, который удивил всех» больного онкологией молодого мужчину, решившего обмануть смерть, приняв женское обличье. Один другого краше, это правда. Надо было сразу и третьему номинанту давать статуэтку – Степан Девонин в «Сердце мира», может, и не такой яркий, как Цыганов и Серебряков, но очень уж тонкий, очень трепетный и нервный. Отличная роль. Ну да все впереди.

Лучшими сценаристами объявили тройку Авдотья Смирнова/Анна Пармас/Павел Басинский, написавшую сценарий к фильму «История одного назначения». У этой картины много поклонников (о чем говорит и ее присутствие в главной номинации), сама по себе история и правда впечатляющая, и молодой Лев Толстой там даже вполне себе толстовский, но одно неясно: с каких пор иллюстрированная публицистка, прямая, как рельса, с плохими и хорошими героями, с моралью, от которой хочется спрятаться, - настолько она нахально хватает тебя за все места, - с каких пор это стало считаться художественным высказыванием? Да не обидятся поклонники этой картины.

Но мотором вечера, его главным смыслом и украшением стал, конечно, Отар Давидович Иоселиани. Один из лучших режиссеров современности, автор лирических и философских картин, в которых любовь к каждому человеку – смысл и суть. Он печален и немногословен. У него взгляд мудреца и ухмылка ассистента бога. «Мне не нравится поведение вашего министра культуры», - заявил он со сцены, и зал грохнул аплодисментами. А потом рассказал свою версию истории Стеньки Разина и утопленной княжны, смысл которой свёл к тому, что общий ропот может всерьёз напугать даже самого отъявленного разбойника и бандита. Секунду помолчал. «Ну вы поняли, о чём я». Все поняли. Да ладно, это не главное. «Единственным нашим инструментом является совесть», - напомнил Иоселиани. И зал опять взорвался. Как же мало их осталось, наших «совестей» - уходят одним за другим, словно сговорились. Такие алмазы, как Иоселиани, наверное, надо хранить в каком-то специальном месте и пускать туда строго по пропускам.

А вот легкая праздничная провокация пришла откуда не ждали. Старейший наш кинохудожник Борис Бланк, выйдя вручать «Нику», вдруг разразился наистраннейшей речью о скорой гибели профессии художника в кино, «потому что туда приходят девицы, а мужчин становится все меньше». Юлий Гусман попытался пошутить что-то по поводу #meetoo, но не встретил понимания, зато встретил свист и женские дружные крики возмущения. А актриса Ирина Горбачева, выйдя получать статуэтку за художника по костюмам Татьяну Патрахальцеву, страстно призвала мужчин не забывать, «что все они вышли из женщины – так уж получилось». Было нервно и весело.

Еще неожиданнее оказалась «сталинская тема». Армен Медведев, вручая «Нику» Андрею Осипову, вдруг заметил, что «Сталин очень любил документальное кино». Рустам Ибрагимбеков, предваряя вручение премии фильму «Хрусталь» в номинации «лучший фильм стран СНГ и Балтии», вдруг объявил, что «Сталин любил не только документальное кино, но и всякое кино». Никто не понял, что это было, но зал напрягся и зашелестел. В любом случае – будь это даже мрачная шутка – неоднократное упоминание Сталина подпортило общую картину радостной свободы. Довольно редкую в наши дни, надо сказать. Спасибо Федорченко, который в своей «тронной» речи не забыл подвести черту под этими странной темой: «Сталин – палач и подонок». А любил ли он кино – это и правда сейчас неважно.

Правильное завершение «Ники». Точки над «i» расставлены. Да, и про начало тоже надо отдельно сказать. В этот раз не смог прийти многолетний участник церемонии Михаил Ефремов – с его выступления, где он читает традиционный стих Дмитрия Быкова, - «Ника» обычно и начинается. Вместо Михаила пришел его сын, уже известный актер, ровесник «Ники» (32 года) Никита Ефремов.

«Сейчас на улице Заречной

Дома обрушены на треть,

Кино эпохи доарестной

Уже не хочется смотреть.

Эпоха темная вернулась,

Явив привычное лицо,

И наша улица согнулась,

Сведясь в Садовое кольцо».

Вопреки традиционной ситуации, когда начинают за здравие, а кончают за упокой, вчера случилось наоборот – от мрачной констатации дел перешли к триумфу здравого смысла.

Эй, кто там говорил, что михалковский «Орел», созданный когда-то в пику «Нике», сожрал старушку? Может, и хотел бы, да поперхнулся. Жива «Ника» и даже, представьте себе, изрядно поздоровела – никаких тебе утомительных музыкальных пауз с царственной Тамарой Гвердцители, никаких канканов, и даже междусобойные шутки Гусмана носили ненавязчивый и трогательный характер. Так победим.