Posted 30 января 2006,, 21:00
Published 30 января 2006,, 21:00
Modified 8 марта, 09:20
Updated 8 марта, 09:20
История в Белых Столбах
Несколько лет назад на фестивале архивного кино появилась стержневая тема под названием «Конфронтация».
С 20-х годов прошлого века кино стало идеологическим оружием, редкостно тупым и потому бьющим по цели: попасть гвоздю по головке молотком куда проще, чем шилом. Так что в примерах не было недостатка: сначала показали белые фильмы о красных и красные о белых, потом коричневые про красных и красные про коричневых, потом восточные про Запад и западные про Восток, а сейчас показываются польские про Россию и советские про Польшу: польские «Молодой лес» и «Герои Сибири» и советские «Ветер с Востока» и «Граница». Это кино как касторка: отвратно, но полезно.
Второй важный блок картин – «Кино оттепели». Хрущевская оттепель – как раз то время, когда советское кино отчасти перестало быть оружием и в той же части стало просто искусством. Главные «оттепельные» картины – «Летят журавли», «Баллада о солдате», «Судьба человека» и другие хорошо известны. Такие как «Павел Корчагин» Алова и Наумова, «Тугой узел» Швейцера, «Это начиналось так…» Кулиджанова и Сегеля – не очень. А есть совершенно безвестные, но крайне интересные ленты. К примеру, несколько лет назад киновед Александр Шпагин извлек из небытия «Источник» Анатолия Граника с Владимиром Кашпуром и Дзидрой Ритенберг – чистой воды «неведомый шедевр».
Увенчает ретроспективу круглый стол «Полвека кино оттепели» с участием ветеранов кино и тех, кто смотрит на то время с полувековой дистанции. В отличие от телевизионных дискуссий, где признаются только два цвета – черный и белый, а участники, отлично видя серое, называют его один белым, а другой черным, обсуждения специалистов по черно-белому кино носят «цветной» характер и почти всегда являются, как сказал бы Ленин, «соглашательскими». «В основном вы правы, но…», «Не все было так плохо, как представляется моему уважаемому оппоненту…», «Конечно, Эйзенштейн находился под влиянием коммунистических идей, но он был художником, а художник гораздо больше, чем идеолог…».
В частности, диспутантам придется уточнить, насколько это в принципе возможно, границы хрущевской весны, которой предшествовала сталинская зима и которая без лета перешла в холодную и пасмурную брежневскую осень. Сделать это непросто: Сталин умер в 1953-м, разоблачивший его ХХ съезд КПСС состоялся только через три года, в 1956-м, Хрущев был смещен в 1963-м, войска в Чехословакию ввели в 1968-м, а Филипп Ермаш сменил Алексея Романова в должности министра Госкино в 1973-м. Все это верстовые столбы и поворотные знаки эпохи, но ведь кино, с одной стороны, предчувствует перемены, с другой – отзывается на них с изрядным запозданием. «Июльский дождь» Хуциева появляется в 1967-м, по времени – центральный месяц лета, по настроению – ранняя осень. «Осенний марафон» Данелии и «Осень» Андрея Смирнова появятся на излете 70-х, когда на дворе будет брежневская зима с грязным снегом, а черное зимнее кино или попросту «чернуха» возникнет в канун распада империи, в конце горбачевских лет, и просуществует первые годы ельцинской вольницы. Чем больше картина не совпадает со своим временем, тем интереснее ее смотреть.