«Bella Германия»: жизнь глазами немцев после Второй мировой

Анна Берсенева

Покупая весьма известную в Германии книгу Даниэля Шпека «Bella Германия» (М: Фантом Пресс. 2019. Перевод с немецкого Ольги Боченковой под редакцией Игоря Алюкова), я соблазнилась отзывом газеты La Stampa на ее обложке - о том, что это итальянско-немецкий «Амаркорд».

И уже по прочтении первой главы убедилась, что броская характеристика не соответствует действительности. Для попадания в один слот с феллиниевским «Амаркордом» объемному роману Шпека не хватает утонченности, неуловимости, недосказанности, метафоричности. Узнав, что автор известный сценарист (это его дебютный роман, написанный в 2016 году и сразу принесший ему огромную популярность), я не удивилась. Выстроенность интриги, прописанность характеров, динамика действия, диалоги - все здесь полностью соответствует сценарным законам. Но если кому-то уже стало скучно от такой правильности, не спешите разочаровываться! Ибо в беллетристическом слоте интересных книг тоже обыщешься, а «Bella Германия», безусловно, из их числа.

Семейная история, описанная в ней, разворачивается от первых послевоенных лет до современности. Композиция, впрочем, выстроена не линейно. Начинается роман с того, что тридцатишестилетняя Юлия, дизайнер одежды, после своей первой, тяжело давшейся победы на профессиональном конкурсе встречается с дедом, о существовании которого не подозревала, так как видела своего отца лишь один раз в раннем детстве. Родившейся и живущей в Мюнхене Юлии известно, что он был итальянцем и умер - это все, что сообщила ей мать. И тут является дедушка Винсент, отнюдь не итальянец, а весьма респектабельный немец, и просит внучку помочь ему помириться с сыном, который вовсе не мертв и живет в Италии. После чего Юлия погружается в историю своей внезапно обретенной огромной семьи, члены которой когда-то отправились искать лучшей доли с маленького острова близ Сицилии в Милан, а оттуда в Мюнхен. Выясняется, что талант к конструированию одежды достался Юлии от ее бабушки Джульетты вместе с противоречивым характером, склонностью к спонтанным и решительным поступкам, стремлением к самореализации и женской неприкаянностью.

В пересказе все это напоминает дамский роман, но написано (и переведено) иначе. Вот каким образом описывается, например, первая встреча Винсента и Джульетты:

Их взгляды пересеклись и задержались несколько дольше, чем можно было ожидать, и она отвела глаза, то ли из вежливости, то ли от застенчивости. Но в эти несколько секунд Винсент увидел ту непостижимость, которую пытался понять всю оставшуюся жизнь. В глубине этих глаз, искрящихся жизнелюбием и веселостью, словно таилась некая древняя сила. Будто молодость боролась в них с безнадежностью смерти.

И наблюдений такого рода - когда в характерах не прозреваются бездны, но нет и примитива, - в романе немало. Это очень простая, очень понятная и интригующая история. Иногда источником интриги является даже не сюжет, а сама по себе естественность, присущая героям. Оказывается, это ошеломляюще - видеть их глазами послевоенную Европу. Они не пытаются осмыслить сколько-нибудь отвлеченные проблемы, не стремятся понять, что сделал с миром фашизм - всего этого словно бы не существует в романе.

А существует ли это в сознании людей, которых называют обычными? Конечно, нет. В предлагаемых временем обстоятельствах (а в послевоенной Европе они все-таки уже не чудовищны) эти люди заняты поиском работы и любви, то есть устройством своей личной жизни, и в простоте всего этого достаточно пространства для личных же драм и страстей. Как к этому ни относись, но это так, и именно это показывает Даниэль Шпек в своем романе. Он не требует от своих героев масштабного видения действительности. Не делают подлостей? Не убивают? Помогают друг другу, честно работают, создавая что-то необходимое, ценят родных? Для автора этого достаточно, чтобы предоставить героев той жизни, которая им по плечу.

Он оказался прав, не поставив перед собой невыполнимой задачи. Герои «Bella Германия» вызывают доверие, за неожиданно головокружительными событиями их жизни интересно следить.

По-моему, это немало