Posted 29 октября 2008,, 21:00

Published 29 октября 2008,, 21:00

Modified 8 марта, 07:57

Updated 8 марта, 07:57

Юрий Бурлака:

Юрий Бурлака:

29 октября 2008, 21:00
С будущего года Юрий БУРЛАКА возглавит балет Большого театра, сменив на этом посту Алексея Ратманского. Новый худрук придет в ГАБТ, уже имея опыт сотрудничества с труппой: в настоящее время он готовит к постановке Гран па из старинного спектакля «Пахита» (премьера, в рамках вечера одноактных балетов, состоится 15 нояб

– Как вы думаете, почему должность худрука балета предложили именно вам?

– Наверное, потому что театр меня уже «опробовал» в работе во время постановки «Корсара», потому что я всю жизнь активно занимался классическим наследием и потому что имел опыт руководства в труппе «Русский балет». Но, когда мне с таким предложением позвонил мой друг и коллега Алексей Ратманский, я подумал, что он шутит, хотя до первого апреля в тот момент было далеко. Потом состоялся серьезный разговор с директором Большого театра Анатолием Иксановым. Он предложил мне подумать. Через неделю мы встретились, и я сказал «да».

– Что, по-вашему, нужно академическому театру балета в XXI веке?

– Я думаю, что репертуарная политика, проводимая театром в последнее время, абсолютно правильная. Алексей Ратманский в афише старался учитывать разные векторы развития: старинные классические спектакли XIX века, русская, советская и западная классика прошлого столетия, современная хореография. В мире накопилось множество отличных балетов. В XX веке ставили Мясин, Аштон, Баланчин, Бежар, Кранко, Джоффри, Арпино… Теперь тоже есть кому поработать в Большом – Джон Ноймайер, Начо Дуато, Жан-Кристоф Майо, Уильям Форсайт и многие другие. Я бы хотел, чтобы лучшие хореографы мира не только позволяли переносить свои старые балеты на нашу сцену, но ставили что-нибудь специально для Большого театра.

– Балет Большого театра знавал разных руководителей – авторитарных, как Юрий Григорович, и более демократичных, как Ратманский. Что в вашей внутритеатральной политике будет преобладать – кнут или пряник?

– В работе я человек достаточно жесткий. Надо уметь постоять и за себя, и за артистов, и за спектакль, и за театр. Иногда это совершенно противоречивые интересы. Бывает, что и балет нужно ограждать от некоторых артистов, и театр – от чьей-то профессиональной разболтанности, и себя – от чужого хамства.

– Вам придется работать вместе с Григоровичем. Он не давит на вас своим авторитетом?

– Когда я только родился, Юрий Николаевич уже активно ставил. Я его безмерно уважаю и надеюсь, что работа с ним принесет мне и театру большую пользу.

– Вы позиционируете себя как сторонника сохранения традиций русского балета. Но словом «традиция» у нас нещадно спекулируют ретрограды.

– И напрасно. Есть разные традиции – в Большом одни, в Мариинском другие, в Парижской опере третьи. Есть традиции разных школ танца, наконец. Они, взятые вместе, дают огромное разнообразие. Есть также мировое балетное наследие нескольких веков. Главное – не злоупотреблять ничем. Такие театры, как Большой, способны постоянно развиваться и все попробовать. Развивать свою самобытность и оставаться живым организмом.

– Вы готовы предоставить сцену Большого театра для радикальных экспериментов?

– Старое здание – никогда. Это место для классических проверенных постановок. А Новую сцену – конечно. Она для этого и построена. Только в России балетмейстеров и так почти нет, и тем более нет таких, кто может работать с артистами классической школы, учесть специфику академического театра. Есть те, кто чересчур радикален, они ставят уже не балеты, а перфомансы. Вряд ли это подходит Большому театру.

– Но в Парижской опере, например, гораздо более радикальный репертуар, чем у нас.

– А это потому, что они надолго вообще утеряли традиции. До прихода Нуреева там почти не было старинных многоактных классических балетов. Недаром они так чтят Рудольфа. Наверное, балет Большого театра не готов к крайнему радикализму. Но я не против экспериментов. Пусть они проходят, только параллельно с классическими спектаклями.

"